Дмитрий Попов - Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко Страница 25

В конце марта она написала открытое письмо президенту США Биллу Клинтону, которому накануне его встречи с Борисом Ельциным жаловалась на монополию «Газпрома» в странах СНГ и весьма настойчиво рекомендовала поднять этот вопрос в беседе с президентом России. Смысл письма, на первый взгляд, был не очень понятен. С Вяхиревым у Тимошенко сложились отличные отношения, «Газпром» — ее надежный партнер. К тому же Рему Ивановичу, как известно, плевать на всех, включая Клинтона. Быть может, сочиняя свое письмо, Юлия Владимировна желала слегка подыграть американцам, озабоченным имперскими амбициями России? И все же едва ли Билл Клинтон, беседуя с Борисом Ельциным, стал бы вдаваться в нюансы газовых противоречий между Москвой и Киевом. Однако само письмо, опубликованное во влиятельном «Таймc», принесло ей определенную известность в политических кругах США. В этом, очевидно, и заключалась основная идея акции. В любом случае депутат Верховной рады, вмешиваясь в диалог американского и российского президентов, заявила о масштабах своих политических амбиций.

В апреле последовала публикация в «Вашингтон пост» и поездка в Америку, где Юлия Владимировна выступала в Школе международных отношений при университете Джона Гопкинса. Речь ее была неплохо продумана и выстроена — с той необходимой долей примитива и банальности, которые всегда приветствуются в Америке, когда дело касается Восточной Европы. Тимошенко говорила о коррупции у себя на родине, о бюрократии и о влиянии теневой экономики на бизнес. Себя гостья из далекой Украины позиционировала как политика, приверженного рыночным реформам, и депутата, который будет настаивать на принятии демократических законов. Очевидец свидетельствовал, что свое выступление Юлия Владимировна заканчивала «под аплодисменты растроганных американцев».

Все это было сильно, но пока не очень точно. Тимошенко еще только нащупывала контуры политического образа. Образа пока не было. Был размах. Ни тогда, ни позже ей так и не удалось завоевать Запад. Запад побаивался этого ее размаха и амбиций. Она же не нашла на «прагматичном» и «бездуховном» Западе теплоты и душевности своих кировоградских бабушек-избирательниц. Любви, по которой Тимошенко так истосковалась и которой ищет в политике, на Западе она не обрящет.

По-настоящему сильной политической фигурой Тимошенко станет у себя дома. Но случится это еще нескоро. В следующем тысячелетии.

А весной 1997 года над ней сгущались тучи. Пока Тимошенко блистала за океаном, в мрачном здании администрации президента на Банковой улице в Киеве уже было принято решение об отставке Павла Лазаренко. Началась война, в эпицентре которой стояла и сама газовая принцесса, и любимый ее монстр — ЕЭСУ.

Глава девятая

«При Кучме твой завод заработает!»

Первая война с Леонидом Кучмой была Тимошенко навязана. Это была чужая война. Президент сражался за победу на грядущих выборах, Лазаренко — за политическое выживание.

До отставки Лазаренко в июне 1997 года у Тимошенко не было особенных причин не любить президента. Они были земляками. Этот тип директора советского военного завода-гиганта Тимошенко прекрасно знала — таким было ее начальство на заводе имени Ленина. Отлично понимая Кучму, Тимошенко его привычно презирала — в числе прочих украинских политиков. Но настоящей ненависти к Леониду Даниловичу, которая позже будет сжигать ее изнутри и провоцировать на самые безрассудные поступки, еще не было. Они поднимались вместе, но по разным эскалаторам, и жизнь складывалась так, что Юлия Владимировна редко задумывалась об этом своем земляке. Он не был героем ее романа.

Между тем задуматься стоило.

…Леонид Кучма всю жизнь очень любил деньги. Рассказывают, что в 1955 году, сбежав из родного села Чайкино Черниговской области в Днепропетровск, юный Кучма первым делом стал интересоваться, в каком вузе студентам платят самую большую стипендию. Выяснилось, что на физико-техническом факультете университета. Туда и поступил. Про то, как делать карьеру, сообразительный деревенский паренек знал без подсказчиков — комсомольская работа прокладывала самый прямой путь к успеху.

Способный к точным наукам, студент Кучма соединял в себе два похвальных качества: комсомольский задор и прилежание. Кроме того, он легко сходился с людьми. Рано начал пить, полюбив горилку с деревенским салом в веселых комсомольских компаниях и пение под гитару, благо отличался хорошим голосом. Но и в компаниях он, конечно, не забывал о главной своей страсти. Кучма быстро выучился преферансу и вскоре стал отличным игроком. Бессонными ночами в табачном дыму студенческого общежития расчетливый картежник с внешностью деревенского простака укреплял свое финансовое благосостояние. Между прочим, он серьезно рисковал: игра на деньги в стране не поощрялась. Могли выгнать из комсомола, из университета. А то и посадить.

В чем-то у них с Тимошенко схожие судьбы. Оба — азартные игроки. Но Леонид Данилович принадлежал к другому, старшему поколению, для которого левые доходы исчерпывались карточными выигрышами или, к примеру, воровством на родном предприятии. Это были разные игры.

Она встретила принца из номенклатурной семьи. Он женился на дочери солидного чиновника из Днепропетровского обкома партии. И тут карьера бывшего комсомольского лидера резко пошла вверх. Секретарь парткома «Южмаша» на самом исходе брежневской эпохи стал первым заместителем генерального конструктора. Именно в таких, как он, приехавший в 1986 году в Днепропетровск Горбачев увидел свою надежду и опору — преданный делу современный руководитель среднего звена, один из тех, кто идёт на смену замшелым брежневским партократам. Познакомившись с Кучмой, молодой генсек неожиданно назначил его директором ракетного гиганта.

О Кучме в те годы говорили разное.

Уважали как специалиста. Боялись его грубости и авторитарных замашек. У него была довольно противоречивая репутация: для классического самодура он был слишком хитер, для пьющего номенклатурщика — слишком хорошо разбирался в деле. На первый взгляд, Леонид Данилович был равнодушен к политике. Он был нормальным советским циником — на людях произносил нужные речи, над которыми сам же и посмеивался в курилке. В газетах читал исключительно последние полосы — юмор и спорт. Он был страстным болельщиком — благодаря поддержке его завода местная футбольная команда «Днепр» из второстепенного клуба стала двукратным чемпионом Украины.

Перестроечные разоблачения и дискуссии о прошлом и будущем страны новый директор встречал хладнокровно: «Я не политик, я ракетчик». Член ЦК компартии Украины, он не перекрашивался в демократа, ему это было просто не нужно. И в независимой Украине Кучма остался самим собой: директором завода. Властным, жестким, искушенным патриотом родного производства. А это востребовано при любом режиме.