Елена Морозова - Калиостро Страница 25

Проведя ночь в участке, Джузеппе был отпущен под залог в тысячу фунтов; не имея наличности, ему удалось уговорить полицейских принять в залог драгоценности. А чтобы (как думал Джузеппе) избежать подобных неприятностей в дальнейшем, он подарил начальнику участка Саундерсу пресловутую трость, украшенную алмазами. Но чутье изменило Калиостро: неприятности только начинались. На следующий вечер полиция снова явилась к нему в дом, и опять на основании жалобы Мэри Фрай, на этот раз обвинившей Джузеппе в колдовстве, а Лоренцу — в занятиях черной магией. И вновь пришлось вносить залог. Через день повторилось то же самое. Колесо английского правосудия отлаженно крутилось, каждая жалоба не оставалась без ответа, а казна и карманы служителей Фемиды исправно пополнялись. Правда, прокурор Рейнольдс осторожно намекнул чародею, что, если он раскроет ему секрет чудесного порошка и объяснит, как пользоваться таблицами расчетов, порочный круг доносов может разомкнуться. В ответ Джузеппе рассмеялся и заявил, что профанам разъяснять таинства бесполезно. Возможно, не сдержавшись, он вспылил и наговорил прокурору массу неприятных вещей, а лицемер Вителлини, переводя гневную речь магистра, добавил кое-что от себя… Словом, чем дальше, тем жизнь Джузеппе становилась все более невыносимой. Неожиданно к нему на помощь пришел Саундерс (то ли подарок его растрогал, то ли в нем заговорила совесть): он предложил магистру временно пожить у него в доме, куда полиции входить запрещалось. В сущности, в доме у Саундерса Калиостро находился под домашним арестом, но там ему, по крайней мере, не грозили ночные вторжения. Однако суда иностранному магу избежать не удалось.

Как пишут многие биографы, процесс, в который оказался втянутым Калиостро, стал его «первым делом об ожерелье»: мошенница Фрай обвиняла магистра в том, что тот уговорил ее приобрести для него ожерелье из мелких бриллиантов, пообещав химическим способом превратить оные в крупные. Защищаться Джузеппе пришлось самому, с помощью Вителлини в качестве переводчика, так как защитник его, подкупленный Скоттом, сбежал накануне суда. В ответ на обвинение Фрай в краже ожерелья Калиостро отвечал, что получил искомое ожерелье от вышеуказанной Фрай в подарок, а точнее, в знак благодарности за правильные комбинации цифр, кои он сообщил означенной Фрай. В результате долгих прений и препирательств суд просвещеннейшей страны приговорил Бальзамо-Калиостро вернуть долг в 190 фунтов и бриллиантовое ожерелье. Но ни нужной суммой, ни ожерельем магистр к этому времени уже не располагал, ибо ожерелье украл и надежно спрятал Скотт, а залоги окончательно опустошили его кошелек. Обычно в таких случаях на выручку приходила Лоренца, но постоянные преследования сказались и на ее здоровье, и на состоянии духа, а посему ни один добрый самаритянин не соблазнился ее прелестями и не пришел к ней на помощь. Тогда Калиостро решил обратиться к соотечественникам, с которыми он успел познакомиться за время своего пребывания в английской столице, и некто Бадиоли согласился внести за него залог. Однако он почему-то быстро об этом пожалел, обманом привез Калиостро обратно в тюрьму и забрал залог.

Несмотря на превратности судьбы, во время своего второго пребывания в Англии[29] Бальзамо совершил, наверное, главный шаг в своей жизни, определивший всю его дальнейшую судьбу: он вступил в масонскую ложу и, как говорят, сразу прошел все три степени — от ученика до мастера. (В английской системе три степени посвящения: ученик, подмастерье и мастер.) Впрочем, когда речь идет о Калиостро, любой, даже общеизвестный факт, следует брать под сомнение. Ряд исследователей подчеркивает, что нельзя с точностью утверждать, что 12 апреля 1777 года Джузеппе Бальзамо был принят вложу Надежды, являвшуюся ответвлением от Великой ложи Англии, ибо документальных подтверждений тому нет7. Но если обман удался, то чем он хуже правды? Не все ли равно, стал Джузеппе масоном несколько ранее на Мальте, или вступил в ложу в Лондоне, или не вступал в нее вовсе, а все придумал сам, включая обряд посвящения и полученную им высшую степень? Во всяком случае, именно после второго посещения Англии Бальзамо окончательно принял новое звучное имя Алессандро Калиостро, добавив к нему не менее громкий титул графа, а супруге велел именоваться Серафиной. Лоренце новое имя понравилось, а титулу она обрадовалась особенно. Для Калиостро же супруга действительно часто оказывалась подлинным ангелом-спасителем, пусть даже по ангельским меркам и падшим. А вступил ли он в масоны или нет, не так уж и важно. Главное, что отныне он действовал сообразно высокому масонскому градусу, то есть представлялся высоким масонским чином, владеющим высшими тайнами и секретами. А так как убеждать он умел, то и принимали его соответственно…

Есть основания полагать, что из долговой тюрьмы Калиостро вытащили его новые братья-масоны. Как пишет М. Авен, через несколько месяцев в тюрьму к Калиостро явился ирландец О’Рейли и привел с собой адвоката, который сумел быстро найти поручителей, раздобыть деньги для залога и в конце концов добился снятия обвинений со своего клиента и полного его оправдания. Хозяина трактира, у которого собиралась ложа Надежды, также звали О’Рейли. Вряд ли мы имеем дело с простым совпадением имен…

Английское дело об ожерелье, обошедшееся Калиостро в 3 тысячи 500 гиней, исчерпало его финансовые ресурсы. Поэтому, очутившись в ноябре 1777 года на свободе, магистр, издерганный и без средств, быстро покинул Англию, страну, где, по его словам, «не признают ни правосудия, ни признательности, ни гостеприимства». Поблагодарив своего спасителя О’Рейли, Калиостро оставил молодому адвокату Слиндону доверенность, дабы тот в судебном порядке (иного выхода магистр не видел) заставил Скотта вернуть украденные бумаги и флакон с красным порошком.

Спустя несколько лет, а именно в 1780 году, когда Калиостро обосновался в Страсбурге, ему сообщили, что в результате процесса, начатого Слиндоном против Скотта, мошенника признали виновным в краже со взломом и ему грозит виселица. Не желая быть виновником чьей-либо смерти, Калиостро тотчас отозвал свою жалобу и предложил Скотту 500 гиней, если тот вернет ему порошок и бумаги. Скотт от денег отказался и вещи не вернул — скорее всего, он давно выбросил их за ненадобностью. А через 10 лет Калиостро, будучи в Англии, узнал, что всех его прежних клеветников настигла злая смерть: Блевари скончалась от тяжелой болезни; Фрай разорилась и умерла в нищете; ее любовник и слуга Брод скончался, не дожив до старости; Скотт умер жалкой смертью в Шотландии; арестованный за бродяжничество, Вителлини умер в тюрьме; адвокат, подкупленный Фрай, судья, вынесший несправедливый приговор, мировой судья, выдвинувший обвинение против Калиостро и Лоренцы, подкупленный защитник, сбежавший накануне суда, и даже директор тюрьмы, где сидел Калиостро, умерли в расцвете лет. Прокурора приговорили к позорному столбу, а проявивший сочувствие Саундерс получил пожизненное заключение за должностные преступления. «Я всегда верил в правосудие Господа», — задумчиво изрек Калиостро…