М. Рузе - Роберт Оппенгеймер и атомная бомба Страница 25

Всякому, кто присмотрится к поведению Оппенгеймера в этот период, становятся очевидными противоречивость и раздробленность его деятельности. Он принимал участие в создании супербомбы и одновременно продолжал думать над тем, как ограничить ее применение. Говорили, что в ноябре 1951 года он представил генералу Эйзенхауэру, занимавшему в то время пост главнокомандующего силами Атлантического пакта, план применения атомного оружия в случае войны в Европе исключительно на полях сражений. Такие колебания более или менее типичны для большинства ученых-атомников. Тем в большей степени характерны они для Оппенгеймера, слишком глубоко проникшегося идеей относительности каждой истины, чтобы он мог идти до конца по одному пути. Разрабатывая план международного контроля над производством расщепляющихся материалов, он исходил из господствовавшего в то время в умах интеллигенции политического мифа: американская гегемония бесспорно хороша и гарантирует всему человечеству мир и демократию; коммунистическая система – зло, которое надо сдерживать до тех пор, пока его не удастся уничтожить. Оппенгеймер отлично знал, что американские планы контроля над производством расщепляющихся материалов, основанные на таких предпосылках, не имели ни малейших шансов быть принятыми, что они представляли всего-навсего маневр перед мировой общественностью; И в то же время он как будто был искренне разочарован и встревожен, когда эти планы провалились, ибо это открыло свободный путь для гонки вооружений. Оппенгеймер присоединил свой голос к призыву известного ученого, лауреата Нобелевской премии Юри и всех тех, кто выступал против казни Этель и Юлиуса Розенбергов. Но он сделал это не потому, что предъявленное им обвинение – будто они выдали «секрет» атомного оружия – казалось ему абсурдным, а просто он считал смертную казнь слишком сильным наказанием.

Тем временем Теллер в Лос-Аламосе столь же плохо переносил власть нового директора Брэдбюри, как в свое время тиранию Оппенгеймера. Он обвинял тамошних ученых-атомников в том, что они продолжают находиться под влиянием Оппенгеймера и по-прежнему являются сторонниками производства бомб, основанных на атомном распаде. В конце концов, вопреки мнению Оппенгеймера, Теллер добился создания для себя новой лаборатории неподалеку от Лос-Аламоса. Но к этому времени водородная бомба была уже готова. По правде говоря, это еще не была бомба в строгом смысле этого слова, поскольку сооружение было слишком громоздким, чтобы его удалось транспортировать на самолете. Атомным горючим «бомбы» служил изотоп водорода с атомным весом 3, который можно было хранить только при очень низкой температуре, а это требовало весьма громоздкой холодильной установки. Первая реакция атомного синтеза была осуществлена на поверхности земли на маленьком островке посередине Тихого океана 1 ноября 1952 года. Остальное принадлежит истории гонки вооружений в области средств массового уничтожения, которая, к несчастью, еще не кончилась в момент, когда пишутся эти строки. Вернемся же к истории Оппенгеймера.

Первоначальное сопротивление Оппенгеймера работам по созданию водородной бомбы значительно ослабило авторитет, которым он пользовался у официальных руководителей США. В июле 1952 года Оппенгеймер оставил пост председателя Консультативного комитета Комиссии по атомной энергии. После прихода к власти Эйзенхауэра те официальные учреждения, постоянным консультантом которых Оппенгеймер был столь долгое время, почти совсем перестали обращаться к нему.

По мере развития холодной войны атмосфера доносов и подозрений стала давить на ученых сильнее, чем когда-либо. Америка вступала в темные годы маккартизма. 21 декабря 1953 года, вскоре после возвращения Оппенгеймера из Англии, где он прочитал серию блестящих лекций по британскому радио и получил в Оксфорде диплом доктора honoris causa, его срочно вызвал в Вашингтон Льюис Страусс, ставший к тому времени председателем Комиссии по атомной энергии. После непродолжительного разговора на самые банальные темы Страусс ознакомил Оппенгеймера с текстом письма генерального директора Комиссии генерала Николса, кстати сказать, присутствовавшего при этом разговоре. Ирония судьбы! Оппенгеймер впервые увидал Николса в 1942 году вместе с генералом Гровсом в вагоне поезда в тот самый день, когда Гровс предложил Оппенгеймеру возглавить работы по созданию атомной бомбы;

Составленный Николсом документ представлял собой обвинительный акт, основанный на истинных или казавшихся истинными фактах, сообщения о которых секретные службы подшивали к личному делу Оппенгеймера на протяжении десяти лет. В те времена агентство «Ассошиэйтед Пресс» следующим образом резюмировало основные обвинения, выдвинутые против ученого;

1; Доктор Оппенгеймер в начале войны поддерживал постоянные взаимоотношения с коммунистами. Он был любовником коммунистки и женился на бывшей коммунистке. Он щедро давал коммунистам деньги с 1940 года вплоть до апреля 1942 года.

2. Он принимал на работу в Лос-Аламос коммунистов или бывших коммунистов.

3. Он давал противоречивые показания Федеральному бюро расследований (ФБР) о своем участии в коммунистических митингах в первые дни войны.

4. Доктор Оппенгеймер отклонил предложение человека, называвшего себя коммунистом, о передаче научной информации Советскому Союзу и заявил этому человеку, что подобный акт был бы изменой, но в течение ряда месяцев не информировал об этом инциденте службу безопасности.

5. В 1949 году, будучи председателем Консультативного комитета Комиссии по атомной энергии, он решительно выступал против создания водородной бомбы. Он продолжал вести агитацию против этого проекта даже после того, как президент Трумэн дал комиссии приказ приступить к исследовательским работам, необходимым для создания водородной бомбы.

В заключительной части письма выражались сомнения относительно «правдивости Оппенгеймера, его поведения и даже благонадежности».

Николс не сообщил, что еще 3 декабря президент Эйзенхауэр отдал распоряжение «возвести глухую стену между Оппенгеймером и государственными секретными сведениями». Это решение было следствием письма первого помощника сенатора Макмагона, в котором Оппенгеймер был изображен «замаскированным агентом Советов». На основании этого письма из архивов ФБР было извлечено личное дело Оппенгеймера, а в условиях маккартистской «охоты за ведьмами» возвращение к подобного рода «документам» было равносильно возобновлению следствия. В деле, например, были отысканы свидетельские показания против Оппенгеймера некой Сильвии Гроуч, бывшей коммунистки, из числа «раскаявшихся» – тех, кому маккартизм обеспечивал доходную должность профессионального доносчика. Еще тогда Оппенгеймеру пришлось доказывать Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности штата Калифорния, что он не принадлежит, как указывалось в доносе, к крайне левым политическим организациям.