Иоанн Кронштадтский - Дневник. Том V. 1863–1864. Все и во всем Бог. Возлюби ближнего твоего, как самого себя Страница 25

Каждый день враг растлевает и умерщвляет мою душу много раз, по моему невниманию к себе и злонравию; каждый день — Господь обновляет растлеваемое грехами естество мое [85] и оживляет мою душу и тело, умерщвляемые грехами! [86] Слава человеколюбию и долготерпению Твоему, Господи!

Когда богатый или оседлый [87], или знатный, или хорошо одетый подходит к благословению, то спешишь с удовольствием и с видом подобострастия большим крестом благословить его, а когда подходит бедный в рубите, даже старец или старушка, — то неохотно и неорежно, с досадою протягиваешь руку для благословения и благословляешь небрежно, как будто бедный не заслуживает благословения Господня потому именно, что он бедный, жалкий и нуждается в твоей и других помощи. О лицемерие! О омрачение бесовское! О гордыня, о злоба диаводьская! О лесть бесовская! И ей последуют иереи, служители Истины, служители родившегося и жившего в бедности Христа Иисуса, Господа небесе и земли (Мф. 11, 25)! — Но большею частию так бывает, что где бедность внешняя — там богатство душевное, где безобразие внешнее —гам красота внутренняя, где нечистота внешняя — там чистота сердечная, где неблагородство внешнее — там благородство внутреннее, где странничество телесное — там утверждение духовное, где необразованность по обычаю мира сего — там встречается высокое духовное образование по Духу Божию. Обуй Бог премудрость мира сего (1 Кор. 1, 20). Вот я имею все в изобилии: пищу, питье вкусное, одежду нарядную, жилище прекрасное, чистое, светлое, удобное, благоукрашенное, а духом я беден, нахожусь больше в прельщении: внешность прелестная закрывает у меня сердечные очи, надмевает меня незаметно и научает с презрением смотреть на бедных внешно, на маленькие и худенькие домики и превращает истинные понятия о вещах! Лучше мне не быть богатым и славным, а бедным и незнатным, чтобы соблюсти душу свою в ее истинной мудрости. А то блага мчра сего превращают истинное мудрование души. — Человек — в сердце, а не в наружности. Влажен, кто не прельщается видимостию, но смотрит на сердце. Блажен, кто мало имеет благ мира сего — богатства, одежд драгоценных и нарядных, а имеет только необходимое и нероскошное: очи сердца (Еф. 1, 18) будут чище. Блажен, кто не прельщается прельщающими неосторожных благами мира сего: пищею, питьем, одеждою, отличиями, благородством земным, богатством и богатыми людьми, ибо все это земное, эфемерное, тленное, прах и гной. Блажен, кто ценит в человеке дух бессмертный, этот образ Божий.

Заповедь Господню о любви к ближнему, как к себе-, должно исполнять при всяком случае без размышления, из уважения к истинной воле Божией. Истину Господню также надо принимать без размышления.

Благодарю тебя, Господи, вразумившего мя, впавшего в лесть озлобления на брата из‑за пищи и питья: скорбь и теснотау и стыдение лица (Дан. 9, 7) были изобличением и вместе наказанием греха моего. Но пот лишь я сознал грех свой во глубине души, лишь я сказал ему в сердце моем: «ты мечта бесовская», лишь я убедился в необходимости лю бить ближнего, как себя-', ибо все мы — одно', как скорбь и теснота и стыдение лица оставили меня: я успокоился, ободрился, возымел дерзновение пред 'Гобою и пред людьми. Так, не надо делать различия людям в любви, то есть надо всех любить, а не то что одного любить, а другого ненавидеть, — любить даже врагов и грабителей наших, облегчающих нам путь к небу, развязывающих наши духовные стопы.

Подавая милостыню нищим, говори в сердце сво ем с искренним убеждением: я всех грешнейший, всех хуждший, всех последнейший, достойный всякого осуждения и наказания, а не даров милости Божией, коими Господь по беспредельной Своей благости и долготерпению меня благословляет. Поступая таким образом, не будешь презирать и внутренне озлобляться на нищих — этих сочленов и сочеловеков наших,<они>члены Христовыразумные и одушевленные, живые храмы. Духа Свя таго (I Кор. 6, 19)у, образы и подобия Божии-.

Не моя трапеза — Господня; не я ее наполняю — Господь. Немного нужно для человека. Брат — сочлен мой. Нет моего — есть Божие. Все обще, как все мы — одноу.

Не жалей ничего земного — все скоро гноем и прахом будет: и тело, и пища, и питье, сласти все: чай, сахар, пиво, мед, вино; одежды цветные и многоценные. Не гляди на то, как они есть, а гляди, что с ними скоро будет, или на конец их; равно на конец добрых дел: смирения, кротости, благости, дружества, радушия и любезности ко всем, щедрости, доброжелательства и трудолюбия и прочих добродетелей. Трудны они, да конец хорош: душевное спасение.

Какой я злой, капризный и скупой: чуть–чуть увижу что очень лакомое, тотчас сжимаю сердце свое, раздражаюсь на мнимую роскошь и есть не хочу. О Творец Прещедрый! А Ты как уразнообразил для нас сладости Свои и все даруешь как ничтожество, как землю; а мы так высоко ценим этот прах — мы, по образу Твоемуу созданные, —и то, что должно нас связывать любовию взаимною, — из‑за того мы теряем любовь. Надо благодарить Господа, что Он так. возлюбил нас, и в жертву Ему приносить взаимную любовь: ибо Любовь–Бог ничем так не услаждается, как любовию, Щедрый — щедротами, Кроткий и Смиренный — кротостию и смирением. Свободно и радостно Дарующий — нашим доброхотством и радушием.

Всякое расположение к злобе или другой страс ти — от диавола: внемли сердцу своему и непрестанно молись Спасу всех, иначе враг одолеет тебя и в сердце твоем мер меть запустения (Ср.: Мф. 24, 15; Дан. 9, 27) и страстей водворится. — Ближнего считай за одно с собою — и люби, как себяу.

Чрез любостяжание и скупость нашу враг рода человеческого хочет запереть сокровища Божии, дары Его благости и щедрот в одних руках; другие, не имущие, — хоть умирай е голоду и холоду. Или же в роскошь втягивает: все, дескать, на себя держи, а другому не давай; сам одевайся в пор фиру и виссон (Лк. 16,19), ешь, пей, веселись (Лк. 12, 19); лейся через край вино, чай, кофе, медпиво, курись драгие благовонные сигары, а на других — бедных — внимания не обращай. И это делают членыу…

Такая манера, такой нрав у него, или у ней, — говори себе, если замечаешь в ком странность или сознание себя, или даже гордость в манере, — и ни ня кого не озлобляйся, а обо всех молись.