Михаил Алексеев - Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929) Страница 26

Владимир Дмитриевич Виленский-Сибиряков, о котором сообщалось в телеграмме и которому должен был подчиняться Тагеев, по рекомендации Разведывательного управления в марте 1922 г. был направлен в Китай советником в миссию Пайкеса.

Виленский с первых же дней зарекомендовал себя талантливым дипломатом, что особенно бросалось в глаза на фоне безынициативного и пассивного Пайкеса. 11 мая 1922 г. в письме в НКИД Виленский изложил свой взгляд на развитие советско-китайских отношений, там же, в частности, говорилось о необходимости поиска и использования новых лиц в своих интересах. И таким новым лицом, по мнению Виленского, являлся У Пэйфу, который должен был «…стать не только предметом нашего изучения, но и математической точкой приложения нашей активной политики в Китае».

Работа «Рустам-Бека» под началом Виленского продолжалась недолго. Уже в конце апреля 1922 г. он был вызван в Читу под предлогом получения «крупных сумм на предприятие». За это короткое время им было направлено в Разведывательное управление 20 донесений. Из Читы «Рустам-Бек» проследовал в Москву, где и был арестован 19 июля 1922 г., причем под ордером на арест стояла подпись члена ВЧК Ягоды. Из следственного дела вытекало, что его арестовали по подозрению в шпионаже в пользу Франции. Речь шла о банальном доносе.

Содержался Б. Л. Тагеев в Бутырской тюрьме, отсюда он направил письмо не руководству военной разведки, а Л. К. Мартенсу. «Вы знаете меня, знаете мою преданность Советской России и моему правительству. Мне не приходится распространяться на эту тему Вам, моему поручителю. В Китае я создал себе имя и всеми силами защищал интересы Советской России, что доказывают мои статьи в местной английской печати, которые широко перепечатывались как в китайской, так и в английской, и американской прессе. Я прибыл по вызову Центра для обсуждения некоторых вопросов. Мне было выражено при первом же моем предварительном докладе удовольствие моей деятельностью. Я нисколько не сетую на мой арест, понимая прекрасно, что, раз был донос (и хотя бы даже ложный), в этом необходимо разобраться. Но зачем же меня так долго держат в тюрьме?» – аппелировал «Рустам-Бек» к старому соратнику Ленина, бывшему одно время его, Тагеева, руководителем и не только – судя по всему, их связывали близкие дружеские отношения. Через месяц Б. Л. Тагеев был освобожден из тюрьмы, но в Пекин уже не вернулся, и отношения его с Разведывательным управлением прервались. Временно.

Кроме «Рустам-Бека» Виленскому был передан на связь и пекинский резидент «Богданов» – Андрей Гусев107. Шифропереписка с ним шла через миссию Пайкеса – телеграммы адресовались на имя советника миссии Виленского, он же, за своей подписью, отправлял телеграммы в Центр.

С начала лета 1922 г. Разведуправление Штаба НРА ДВР в Чите возглавил А. Рандмер, служивший до этого в должности начальника Разведывательного управления Западного фронта. По оценке Рандмера, принятая им «…агентурная сеть находилась в стадии разложения, людей было много, расходы довольно большие, но результат совершенно ничтожный». Такая неприглядная ситуация, как считал Рандмер, являлась следствием отсутствия руководящего центра. Им было установлено, «…что некоторые резидентуры в продолжении нескольких месяцев не получали никаких указаний и заданий, кроме денег и некоторых неясных организационных разъяснений, очень часто противоречащих одно другому» (следует оговориться, что любой новый начальник, вступая в должность, обязательно негативно оценивал работу своего предшественника, что далеко не всегда соответствовало действительности). С целью исправления сложившейся ситуации Рандмер вызвал резидентов в Разведуправление для знакомства и инструктажа, а также уволил «довольно большой процент сексотов как несоответствующих».

В лучшую сторону выделялась деятельность пекинской агентуры Гусева, получаемые сведения от которой, по оценке Рандмера, заслуживали доверия и ценности. В июне 1922 г. Гусев сообщил о предложении, исходившем от группы военных радикалов, для организации совместной борьбы в Маньчжурии против Чжан Цзолиня, ставленника Японии, «…путем внутреннего переворота у него в тылу».

Условия группы сводились к получению от СССР 30 тыс. винтовок и по 1000 патронов на каждую, пулеметов и другого оружия и военного снаряжения. Центр был категоричен: «Предложение отвергаем решительно. Сделайте распоряжение, чтобы были прекращены переговоры».

После получения отрицательного ответа Гусев направился из Пекина в Читу в разведотдел штаба НРА и назад больше не вернулся из-за возникших к нему претензий со стороны руководства. Его резидентура, по словам Рандмера, «осталась в печальном положении»; поэтому срочно требовался человек «для объединения оставленных им работников».

Существенную помощь в организации разведки штабу НРА ДВР представлял Павел Дмитриевич Яковлев108 (псевдоним «Дунин Лаврентий Михайлович»), в прошлом известный эсер и бывший иркутский губернатор при Колчаке (губернский комиссар в Иркутске). Оказавшегося в эмиграции Яковлева в начале 1922 г. привлек к сотрудничеству с военной разведкой Яков Минскер, который был обязан бывшему губернатору жизнью. Схваченного в январе 1919 г. в Иркутске колчаковской контрразведкой Минскера Яковлев приказал перевести из иркутской тюрьмы, где его ждала неминуемая смерть, во Владивосток, подальше от колчаковцев. Яковлев в своей расписке, данной им харбинской резидентуре, брал на себя обязательство «…точно и беспрекословно доставлять сведения по вопросам иностранной политики России». Харбинский резидент характеризовал его как безусловно искреннего сотрудника, который работал «не за деньги». Вместе с тем он отмечал, что Яковлев «… сильно расконспирирован и потерял авторитет среди своих кругов как сочувствующий коммунистам».

Связи Яковлева работали в армии правителей Приморья, генерала Дитерихса и братьев Меркуловых. Добытые ими сведения были использованы при подготовке боевых операций Народно-революционной армии под Волочаевкой, при освобождении Хабаровска от войск белых и японцев. Именно при его участии Разведуправлением были созданы резидентуры в Харбине и Пекине. Приступил Яковлев и к формированию боевой дружины с целью ликвадации атамана Семенова, однако эта инициатива по какой-то причине не была поддержана в штабе НРА Дальневосточной Республики.

В апреле 1922 г. Сибирское бюро и Сибирский ревком удовлетворили просьбу Яковлева о возвращении на родину. В августе он был вызван в Читу, где был назначен заместителем начальника Разведуправления Штаба НРА ДРВ. Одновременно Яковлев руководил военным научным обществом по обобщению опыта войны и изучению театра военных действий на Дальнем Востоке. Бывший эсер был даже избран руководителем Политпросвета 5-й армии.

В начале августа 1922 г. в Пекин для проведения переговоров об установлении дипломатических отношений прибыл А. А. Иоффе, назначенный представителем РСФСР в Китае, которого китайская сторона согласилась принять только «полуофициальным представителем правительства РСФСР в Пекине». Возглавляемая Иоффе миссия (за которой сохранялись все способы сношения с Москвой – использование курьеров и шифровальной переписки) была сформирована по типу полпредства и состояла из 14 человек.

Находившиеся в Пекине сотрудники миссии Пайкеса были отозваны в Москву; отзыв коснулся и успевшего зарекомендовать себя с лучшей стороны Виленского, который ни к разведывательной, ни к дипломатической работе больше не возвращался, а посвятил себя журналистике. Им был написан ряд публицистических работ, посвященных Дальнему Востоку, в том числе «За Великой китайской стеной», «Сунь Ятсен – отец китайской революции», «Японский империализм», «Советская Россия у берегов Тихого океана». К сожалению, его судьба, как и многих других, сложилась трагично.

В состав вновь прибывшей миссии Иоффе входил военный эксперт А. И. Геккер. Накануне прибытия дипломатической миссии в Пекин заместитель начальника Разведывательного управления Я. К. Берзин отправил телеграмму начальнику Разведывательного управления Штаба НРА Рандмеру: «27 июля выезжает вместе Иоффе Пекин Геккер качестве негласного военного атташе. Свяжите его аппаратом Гусева и окажите ему помощь… людьми, если потребуется. Суммы Гусева передайте Геккеру. Копии материалов Геккер будет посылать Вам».

Именно Геккер должен был стать тем человеком, которому предстояло объединить «оставленных работников» Гусева.

Создание заграничных агентурных аппаратов как Разведупра Штаба РККА, так и ИНО ВЧК (ГПУ) в 1921–1922 гг. зачастую происходило под руководством одного и того же лица, одновременно выполнявшего функции резидента Разведывательного управления и Иностранного отдела. Так, в 1921 г. ответственным представителем ИНО и Разведуправления для объединения всей западноевропейской сети и руководства ею был направлен в Берлин А. К. Сташевский109, а объединенным резидентом в Польшу – М. А. Логановский110. К этому следует добавить и нередко практиковавшийся переход на службу из ИНО в Разведупр и обратно. При этом как руководство объединенных резидентур, так и сотрудники агентурных аппаратов находились на должностях прикрытия официальных учреждений СССР.