Леонид Млечин - Брежнев Страница 26

Сама «фронтовая подруга» Тамара Николаева так рассказывала о своем романе с Леонидом Ильичом. Она служила медсестрой в госпитале, и ей с подругой предложили перейти в политотдел армии:

– Кто бы тут долго раздумывал! После крови, грязи предлагают чистую работу в тепле – выписывать партбилеты и аттестаты. На второй день работы Брежнев подошел познакомиться.

Когда полковник Брежнев узнал, что Тамара из Днепропетровска, обрадовался: землячка.

– Он называл меня Томой. У него был красивый мягкий баритон. Его речь отличалась от речи других офицеров. Он ведь не кадровый военный. Матерщины и хамства я от него никогда не слышала. Брежнев всем девочкам нравился. Нельзя было в него не влюбиться. И красивый, и веселый. Любил танцевать. Аристократических манер у него не было, но приглашал он очень ласково. Улыбка добродушная, белозубая, с ямочками – ну, невозможно же ему отказать. И вот мы с ним кружимся в вальсе по всему залу, и я чувствую, как он бережно ведет меня, какой он сильный, и он ко мне прижимается.

После войны Тамара демобилизовалась, уехала в Киев, вышла замуж. По ее словам, Леонид Ильич прислал ей письмо, попросил о встрече. Дальше, если верить ее рассказу, произошла совершенно романная история. Когда она приехала, Виктория Петровна сказала ей:

– Тома, я все знаю. Я никого не обвиняю и не упрекаю. Я только прошу тебя уехать.

Тамара в тот же день села на поезд. И на какой-то маленькой станции ее нагнал Брежнев с ординарцем. Леонид Ильич умолял ее остаться с ним, однако она выполнила обещание, данное Виктории Петровне. Но Брежнев не оставил надежды вернуть ее. Приехал в Киев вместе с Львом Захаровичем Мехлисом. Они пришли к ней на квартиру, и Мехлис тоже будто бы уговаривал ее уехать вместе с Брежневым. И она вновь отказалась…

Невозможно проверить подлинность этого рассказа и установить, действительно ли Леонид Ильич собирался оставить семью ради новой подруги. Конечно, нельзя отказывать Брежневу в праве на романтические чувства и смелые поступки. Но, учитывая пуританские нравы, царившие в партийно-политическом аппарате, трудно предположить, что Брежнев был готов рискнуть карьерой ради женщины. Он предпочитал короткие интрижки без обязательств. И совсем невозможно представить себе принципиально аскетичного Мехлиса, нетерпимого к нарушению партийных норм, упрашивающим «фронтовую подругу» бросить мужа и начать новую жизнь вместе с женатым человеком…

Очередным повышением Брежнев был обязан Кагановичу. В ноябре 1947 года Лазарь Моисеевич перебросил его в Днепропетровскую область, одну из крупнейших на Украине, на пост первого секретаря обкома и горкома. Туда Брежнев вызвал семью.

Новое назначение утвердили в Москве. В протоколе заседания политбюро ЦК ВКП(б) № 59 за 1947 год говорилось:

«Вопросы ЦК КП(б) Украины

Принять предложения ЦК КП(б) Украины:

а) Об освобождении т. Найденова П. А. от обязанностей первого секретаря Днепропетровского обкома КП(б) Украины;

б) об утверждении т. Брежнева Л. И. – первым секретарем Днепропетровского обкома КП(б), освободив его от обязанностей первого заместителя секретаря Запорожского обкома КП(б) Украины».

На областной конференции Брежнева представил секретарь украинского ЦК Леонид Георгиевич Мельников.

В западных областях Украины шла кровавая война с националистическим подпольем, которое пользовалось поддержкой местного населения, а в Киеве номенклатура обосновывалась со всеми удобствами. Обустройством быта Хрущева занимались на высшем уровне, в феврале 1945 года приняли постановление политбюро ЦК Украины под грифом «особая папка», в котором, в частности, давалось указание республиканскому наркомату торговли:

«а) создать спецбазу наркомторга при шестом отделе НКГБ УССР (с которой питается член политбюро ЦК ВКП(б)). Открыть для этой базы отдельный счет и выделить оборотные средства;

б) выдавать наряды на необходимый ассортимент продуктов, а также на промтовары через Совнарком УССР и наркоматы, по заявкам начальника шестого отдела НКГБ УССР;

в) при спецбазе создать подсобное хозяйство, портняжную и сапожную мастерские».

Шестой отдел наркомата госбезопасности ведал охраной члена политбюро Хрущева. Личная охрана отвечала и за продовольственное снабжение Никиты Сергеевича и его семьи, нанимала сапожников и портных, которые шили ему обувь и одежду…

Бытом первых секретарей обкомов занимались местные хозяйственные органы. Продовольствие и промтовары, как тогда говорили, полагались им бесплатно. Другое дело, что не все было на областных складах, но снабженцы знали, что хозяина области надо обеспечить всем, чем только возможно.

Когда карточную систему, введенную во время войны, отменили, это сказалось и на положении номенклатурных работников. ЦК и Совет министров Украины 14 января 1948 года в соответствии с указаниями Москвы приняли постановление:

«1. Отменить с 1 января ныне действующий порядок бесплатного отпуска продовольствия, выдачу денежно-продовольственных лимитов на промтовары руководящим советским и партийным работникам.

2. Прекратить расходование средств из фонда улучшения социально-бытового обслуживания на бесплатный отпуск продуктов на дачи и другие виды бесплатной выдачи продовольствия и промтоваров руководящим советским и партийным работникам.

3. Установить с 1 января руководящим советским и партийным работникам УССР, которые получают в настоящее время бесплатно продовольствие, выдачу дополнительно к получаемой ими заработной плате временного денежного довольствия в размере от 2-х до 3-х должностных окладов в месяц».

Но партийное начальство продолжали снабжать закрытым порядком. Только за продукты и одежду нужно было платить. Оклад у первого секретаря обкома и без того был высоким, а цены низкими. Вопрос о деньгах не стоял. Купить в магазинах было нечего! Хлебозаготовки 1946 года оставили Украину без хлеба.

«Голод 1946 года как бы продолжал трагедию голодомора 1933 года, – вспоминал Александр Семенович Капто, который впоследствии стал секретарем ЦК компартии Украины по идеологии. – Умерших не успевали выносить не только из сельских хат. Они лежали у забора, у опустевшего магазина, просто во дворе. Многие высохли настолько, что тела, казалось, хватало только для заедавших вшей, другие опухли до неузнаваемости…»

По данным органов внутренних дел республики, к лету 1947-го больше миллиона человек страдало от дистрофии, триста с лишним тысяч, надеясь спасти, госпитализировали, сорок шесть тысяч жителей Украины умерли от голода…

Днепропетровск Брежнев застал в столь же бедственном положении, что и Запорожье, – шахты затоплены, заводы разрушены, дома сожжены, центр города лежал в руинах.