Бенно Цизер - Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943. Страница 26

– Ульмер… дай мне свой пистолет… пожалуйста… Со мной все кончено… пожалуйста… или сделай это сам.

Приковылял фельдшер, но бросил лишь мимолетный взгляд на изуродованное тело, покачал головой и потащился дальше. На него кричали со всех сторон.

– Ульмер, – умолял Фогт, но его голос становился слабее, – пожалуйста, пристрели меня… ты… ты… друг…

Францл бросил на меня беспомощный взгляд. Должен ли он? С Фогтом было все кончено, он безнадежен. Разве не было нашим долгом избавить его от мучений? Мы оба так думали, Францл и я. Но ни у одного из нас не хватало мужества. Мысли путались у меня в голове. Как завороженный, я уставился на изуродаванные бедра и вспоротый живот, которые превратились в одну сплошную массу изодранной плоти, одну большую рану.

– Францл, сделай это, – выдавил я из себя шепотом. – Или мне это сделать?..

Последовал последний предсмертный вздох, и побелевшее лицо медленно уткнулось в землю. Страдания Фогта кончились.

На краю леса возле перевернутого русского мотоцикла лежала мертвая женщина в форме. Очевидно, она наехала на одну из своих же мин. Я почувствовал что-то похожее на удовлетворение. Все, что осталось от адской машины, было осколком металла, торчащим из земли. Было совершенно безнадежным занятием пытаться обнаружить мины. Каждый шаг нес смерть, шла дьявольская игра со смертью.

Со вздохом глубокого облегчения мы углубились в прохладу леса. Вероятность того, что здесь мины, была невелика. С фланга, обливаясь потом, подошел лейтенант Штрауб:

– У вас есть раненые?

– Нет, никто из нас не ранен, за исключением сержанта Фогта.

– Я знаю о нем. Мне тоже ужасно жаль. Еще день-два, и он бы ехал домой для прохождения спецкурса… Поддерживайте контакт со своим левым флангом, остерегайтесь снайперов на деревьях – третий взвод уже нарвался на них.

Мы медленно пробирались сквозь густой подлесок. Ветки звонко били по нашим каскам, хлестали по лицу и рукам. Сапоги цеплялись за разросшийся колючий терн. Сквозь листву пробивались золотые лучи солнца, ласкавшие пышную зелень папортника и мха. Это была романтическая картинка, но не для нас.

Совершенно неожиданно мы столкнулись лицом к лицу с тремя русскими, поднявшими руки вверх. Их форма была прекрасным камуфляжем. Они могли легко разделаться с нами. Что нам с ними делать? Ковак предложил, чтобы они несли боеприпасы, и они с величайшей охотой взвалили ящики на плечи. Мы поставили их в середине нашей группы. Затем, сделав перекличку, чтобы не потерять контакт друг с другом, осторожно продолжили движение.

Слева от нас послышалась пара винтовочных выстрелов, затем несколько выстрелов справа от нас, и вдруг автоматная стрельба. Из предосторожности мы остановились. Один из пленных возбужденно подбежал к Котваку.

– Там! – крикнул он. – Там.

У этих русских зрение было лучше, чем у нас. Я посмотрел в направлении его протянутой руки, но ничего не заметил. Ковак выстрелил. Стреляя с упором в бедро, Францл дал очередь из автомата по чаще. Затем мы услышали визгливые голоса, и медленно приковыляли четверо русских и сдались. Один был ранен в руку. Они указали еще на одного, тот был мертв. Пуля пробила насквозь его каску.

Штрауб появился снова и сказал, что скоро мы выйдем на вырубленный участок леса, где будем ждать. Он забрал с собой пленных, а Ковак пошел с ним.

Становилось темно. Два русских бомбардировщика покружились над головой. Мы думали, что нам не нужно их бояться, что они никогда не осмелятся сбрасывать бомбы, поскольку могли попасть по своим. Однако они бомбили. Но взрывы прогремели далеко позади нас. Звук был такой, как будто сотня деревьев была разбита в щепки; был страшный грохот, но для нас он оказался не опаснее, чем далекая буря.

Мы провели ночь на краю вырубки, неприятную ночь. Каждому второму приходилось стоять на часах, но даже те, кто получал возможность поспать, почти не могли сомкнуть глаз. Мы вскакивали от каждого шороха. Но обошлось без всяких происшествий.

На следующий день мы пришли к огромному полевому складу боеприпасов. Тысячи снарядов всех калибров были сложены под деревьями. Мы были осторожны, потому что противник не уничтожил такое большое их количество, когда отступал. Мы опасались использования им взрывателей с часовым механизмом или дистанционных взрывателей и поторапливались. Судя по широким, протоптанным тропам, ведущим из этого места, лес кончался.

Мы оказались правы. Не встречая никакого сопротивления, мы вскоре достигли последнего ряда деревьев. Мы прочесали весь девственный лес.

Ближайший к нам солдат передал:

– Приказ командира: ожидать на краю леса и находиться в укрытии. Передайте дальше!

В нескольких сотнях метров перед нами была обычная деревня, похоже занятая русскими. Поодаль справа они все еще сражались за маленький город. Густые клубы черного дыма вздымались над ним. Разрывы артиллерийских снарядов были ясно видны. Нам слышен был грохот пушек.

– Солдаты вон там, – воскликнул пораженный Францл, – чертовски далеко впереди нас!

– Что значит впереди нас? – спросил присоединившийся к нам Ковак. – В этой идиотской битве нет четкого фронта или тыла. Вы скоро увидите, что я имею в виду!

Францл напряженно всматривался в направлении спорной территории.

– Сюда что-то приближается. Похоже, что это бронеавтомобиль. Держу пари, что разведка!

Я взял бинокль, который он мне передал.

– Мне кажется, что это немецкая машина.

Она пробиралась к нам по пересеченной местности.

– Как раз то, что нам нужно, – сказал Ковак. – Она поможет нам очистить деревню.

Ковак был прав. Был отдан приказ наступать на деревню, и легкий танк поливал пространство между домами своей скорострельной пушкой и неуклонно ломился вперед, а половина взвода шла за ним. Мы атаковали деревню с обоих флангов. Русские сдались.

Мы осмотрели броневую машину с большим интересом. Она, несомненно, спасла многие жизни. Водитель указал на маленькую коварную сквозную дыру в башне.

– Выстрелом прошило насквозь, – сказал он. – Русское противотанковое ружье.

В тот вечер роте была дана команда разойтись. Подкатил офицерский автомобиль, и наш полковой командир, подполковник со знаками отличия, важно зашагал вперед.

– Смирр-на! – скомандовал Велти. – Равнение – направо! – Он доложил по всей форме.

Командир тепло поблагодарил его и разрешил солдатам стоять вольно. Затем он сообщил нам, что мы ребята что надо и хорошо проявили себя в бою. Он все громогласно и многословно говорил, сбивался и снова, откашлявшись, продолжал свою болтовню. Мы услышали много слов о нашей священной отчизне и о том, что наши жертвы не напрасны.