Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома Страница 26

Когда волнение на море усилилось, я начал думать, что паром вот-вот перевернётся. Тщательно застегнув пальто, я решил, что, если судно перевернётся, я выпрыгну подальше, чтобы толпа не потащила меня за собой. Позже я понял, насколько глупыми были те мысли, но тогда они отражали мою решимость доставить мистеру Кину его деньги в целости и сохранности, а не краснеть перед ним за то, что часть его выигрыша была потеряна.

Я начал потихоньку спекулировать на бирже для себя, для чего имел немного денег на счете фирмы «Хонигман энд Принс» на Бродвее. Сегодня при покупке ценных бумаг на бирже необходимо иметь на счете до 70 процентов стоимости покупки, но в те годы было достаточно минимума 10–20 процентов, чтобы брокер признал сделку действительной. Конечно, если стоимость акций упадёт ниже предельного минимума, брокер имел право продать мои ценные бумаги, если только я не внесу дополнительные средства.

Обычно я покупал и продавал на консолидированной бирже по десять акций одновременно. В основном мои операции относились к железным дорогам с активным управлением конкурсной массой или некоторым областям промышленности.

Разумеется, иногда я зарабатывал деньги. Такое иногда случается с любым новичком, и печальная часть такого опыта состоит в том, что он заставляет любителя погружаться в пучину сделок всё глубже и глубже. Но как только мне удавалось положить в карман несколько сотен долларов, я лишался всего, включая и свой первоначальный взнос.

Я потерял не только свои средства, но и часть денег отца. Как-то я решил, что удача улыбнётся мне, если вложу средства в воздушный путь до отеля на Пут-ин-Бэй на острове на озере Эри. Эта сделка привлекла моё внимание благодаря умелой рекламе Джона Карротерса, с которым мы с отцом познакомились на обратном пути из Европы в 1890 г. Я был настолько захвачен ею, что сумел убедить отца вложить в неё 8 тысяч долларов, значительную часть отцовских сбережений. Мы потеряли всё до последнего доллара.

Несмотря на то что отец никогда не упрекал меня за это, эта потеря стала для меня болезненным ударом. Думаю, я переживал её гораздо сильнее, чем отец, которого больше волновали не деньги, а общечеловеческие ценности.

Спустя немного времени после провала затеи с воздушной дорогой я объявил матери, что, если бы у меня были 500 долларов, я вложил бы их в компанию «Теннесси Кол энд Айрон».

– Почему бы тебе не попросить об этом отца? – спросила мама.

Я в ответ заявил, что после провала предприятия с Пут-ин-Бэй я не могу просить его дать мне ещё денег.

Через несколько дней отец пришёл ко мне с чеком на 500 долларов. Память иногда играет с нами забавные шутки, и сейчас я уже не могу вспомнить, взял ли я тогда у него те деньги. Эту деталь заслонило понимание гораздо более важной для меня вещи: даже после того, как он лишился из-за меня значительной части своих сбережений, мой отец не потерял веры в меня.

Вне всяких сомнений, мой отец был достаточно сильным психологом, чтобы понять, какая борьба происходила во мне. Мой разум находился тогда в состоянии того баланса, когда любой толчок мог определить перемену всей дальнейшей карьеры.

При таких обстоятельствах некоторые мужчины впадают в отчаяние. Я же просто стал более осмотрительным. Я приобрёл привычку, которая с тех пор не оставляла меня: при каждой потере я стал анализировать свои ошибки. И я стал следовать этой практике ещё более строго после того, как мои операции стали расти в объёмах. После каждой крупной сделки, и в особенности если результаты оказывались плачевными, я в потрясении брёл прочь с Уолл-стрит в какое-нибудь спокойное место, где мог обдумать, что я сделал и что же было неправильным. В таких случаях я не стремился оправдать себя, а сосредоточивался на том, чтобы никогда больше не повторить ту же ошибку.

Всем нам время от времени, независимо от того, работаем мы на себя или на государство, необходим такой самоконтроль. И частные лица, и государства должны в таких случаях остановиться и спросить у себя, намерены ли они и впредь брести вслепую, как в прошлом. Может, возникли новые обстоятельства, которые требуют смены курса и темпа движения? Может, мы упустили из виду важную проблему и теперь попусту растрачиваем энергию, рассеивая своё внимание? Что мы узнали нового, что поможет нам избежать подобных ошибок в будущем? Кроме того, чем больше мы узнаем из собственных промахов, тем легче нам понять других людей, то, что ими движет.

В те дни было не слишком трудно понять, что я делал неправильно. Существует две основных ошибки, которые допускают практически все любители игр на бирже.

Первая состоит в недостаточном знании ценных бумаг, с которыми предполагается иметь дело. Мы слишком мало знаем о том, как управляется компания, как зарабатывает, какие у неё перспективы роста.

Вторая ошибка состоит в попытке совершать сделки, превышающие ваши финансовые возможности, поймать фортуну, затратив на это малые средства. Это было моим главным просчётом в начале деятельности. У меня в распоряжении не было «стартового капитала». Когда я покупал ценные бумаги, то закладывал при сделке настолько малую маржу, что было достаточно смены котировок всего на несколько пунктов, чтобы вымести все мои средства. То, что я делал, на самом деле заключалось в простой игре на повышение или понижение курса акций. Иногда мне сопутствовала удача, но любые значительные колебания рынка выбивали меня из игры.

Занимаясь такими спекулятивными сделками, я успел стать продавцом ценных бумаг и менеджером по работе с клиентами в компании Хаусмана. Для финансов страны это был очень важный период. После паники 1893 г. было закрыто множество промышленных предприятий и рудников, а большая часть железных дорог перешла к системе активного управления конкурсной массой. Однако к 1895 г. наметились позитивные изменения в финансовом климате страны.

Прежде мне никогда не доводилось переживать период депрессии. Но уже тогда я стал понимать, что период выхода из депрессии несёт редкие возможности получения финансовых прибылей.

Во время депрессии люди начинают чувствовать, что лучшие времена уже никогда не придут. Пребывая в отчаянии, они не в состоянии разглядеть сквозь туман первые лучи солнечного света. В такие времена падает вера в будущее страны, в то, что можно купить и придержать ценные бумаги до тех пор, пока не вернутся времена процветания.

Из того, что я видел, слышал или читал, я понял, как действовали финансовые и промышленные гиганты. Они спокойно приобретали долю в собственности, цена на которую упала, но которая при нормальном управлении и в благополучные экономические времена обязательно должна была восстановиться. Оперируя своими ограниченными средствами, я пытался делать то же самое.