Энтони Флакко - Никола Тесла. Безумный гений Страница 26

Босс разогнал свиту и сосредоточился на устройстве спирали электрической лампочки, решив, что еще успеет присмотреться к новичку.

И показать ему, как делаются дела.

Глава тринадцатая Вечером того же дня Нью-Йорк

Знакомство Николы с «Компанией Эдисона» завершилось ближе к вечеру. На первое время новичку полагался номер в отеле и небольшой аванс.

Для Теслы этого было более чем достаточно. Еще вчера ему не на что было поесть, а сегодня появились и работа, и крыша над головой, и даже деньги на карманные расходы. Окрыленный, он успел прошагать целый квартал, прежде чем спохватился и напряг мышцы, чтобы чрезмерный восторг не открыл дорогу видениям.

На ходу Никола размышлял, куда направиться. Разумнее всего было вернуться в гостиницу и хорошенько выспаться. Тесла валился с ног от усталости, а рабочий день начинался в семь. Погруженный в раздумья, он сделал большой крюк, запоминая дорогу и заодно глядя по сторонам. Когда Никола вновь повернул на север, все его сомнения рассеялись. Усталость прошла сама собой. Мускулы разогрелись от ходьбы, шаг сделался широким, походка легкой. Долгая прогулка после почти двух недель взаперти была истинным наслаждением. До чего же приятно было снова ощутить под ногами твердую почву!

Дома на Манхэттене были по большей части в пять этажей, как в Европе. Возведенные по европейским образцам, из того же кирпича и гранита, эти здания все равно казались совсем новыми, построенными от силы пару лет назад. Отличия американских копий от континентальных оригиналов были очевидны и в то же время неуловимы, как навязчивый запах. Большинство домов было построено из кирпича, обожженного после рождения Николы. Не старше выглядели и гранитные плиты. Царившая всюду новизна превращала город в декорации модного спектакля.

Заглядевшись, Никола споткнулся о бордюр; боль обожгла ногу и устремилась вверх, разливаясь по всему телу. Слепящая вспышка пронзила мозг, разделив Новый Свет и старую Европу волной энергии. Оставаясь одним целым, они совершенно не походили друг на друга. В мире оживших архитектурных стилей европейские здания и их американские наследники существовали в разных временах и не сливались друг с другом, несмотря на поразительное сходство. Между ними курсировали потоки энергии.

Николе пришло в голову, что его собственные прошлое и будущее, возможно, соединяет такой же поток. При мысли об этом по спине молодого человека пробежала дрожь. Он сильнее напряг мускулы и ускорил шаг. Сгущавшаяся тьма сглаживала очертания материального мира.

Ритм собственных шагов убаюкивал Теслу. Отдавшись во власть видений, он продолжал путь, полагаясь лишь на крошечный просвет сознания, позволявший держаться нужного направления и обходить препятствия.

Никола сторонился прохожих, опасаясь, что кто-нибудь решит вовлечь его в разговор. Стараться понять, о чем толкуют местные обыватели, вникать в их медлительные раздумья, а потом формулировать ответы, да еще так, чтобы не поставить собеседников в глупое положение, после такого трудного путешествия было для него поистине непосильным трудом.

Тесла воображал себя крошечным человечком, что обитает в собственной черепной коробке и смотрит на мир из окон-глазниц. Этот человечек уютно устроился в кресле-качалке, а мысли его парят свободно, не скованные границами реальности. Так он прошагал по северному Манхэттену двадцать кварталов, или милю, или одну целую шестьсот девять тысячных километра.

Ночь вступила в свои права, на небосклон взошел молодой месяц. Реальный мир, на который крошечный Никола взирал из окон-глазниц, утратил яркие краски и четкие очертания. Газовые фонари в одиночку сражались с темнотой. Лишь изредка впереди мелькал фонарь на облучке экипажа или огонь за шторами какого-нибудь полуночника. Светящиеся стеклянные шары на чугунных столбах в пять метров — или пятнадцать футов — высотой попадались на каждом углу. Исходящие от них брызги янтарного света не могли разогнать ночной мрак, их хватало лишь на то, чтобы увлечь за собой путника, указать ему дорогу в самое сердце города.

Очнувшись от грез и взглянув на указатель, Никола узнал, что находится на перекрестке двух широких улиц, 59-й стрит и Пятой авеню. На территории шикарных особняков и соборов с устремленными в небо шпилями. По идеально ровной мостовой могли бы проехать в ряд шесть экипажей. Уличное движение не затихало даже в такой поздний час, но заторы — бич Праги и Парижа — этой части Манхэттена не грозили. По расчетам Теслы, на каждый квартал приходилось приблизительно пять целых три десятых кэба. Экипажи без труда разъезжались на широких улицах. Казалось, город построен для еще не придуманных механических повозок, значительно превосходящих современный транспорт своими размерами.

На углу Тесла повернул на север, и перед ним раскинулся Центральный парк. Сколько раз он читал об этом в книгах, прокладывал маршрут на карте! Как замечательно будет прогуляться по аллеям под проливным дождем! А для того чтобы снимать нервное напряжение при помощи гимнастики, лучше места и придумать нельзя. Разбегавшиеся от входа тропинки манили в глухую чащу. Никола проникся благодарностью к тому, кто сумел сохранить посреди огромного города островок полудикой, почти первозданной природы.

Между тем прогулка непростительно затянулась. От ужина можно было и отказаться, но поспать хоть несколько часов точно не помешало бы. Тесла почти не сомневался в том, что главная беда американских генераторов Эдисона — в настройке и балансе и что починить их ему не составит труда даже с закрытыми глазами, однако на новую работу следовало явиться хорошо отдохнувшим и готовым к любому повороту событий.

Положившись на инстинкт и предоставив телу искать дорогу на ощупь, Никола вернулся в уютное кресло перед окнами-глазницами и, точно гравер, поглощенный работой над эстампом, с головой погрузился в размышления. Как лучше воспользоваться нежданным подарком судьбы, как в точности выполнить все, что потребует мистер Эдисон, как не упустить ни одной из новых возможностей? Нужно во что бы то ни стало доказать великому изобретателю, что он не ошибся, приняв на работу пришельца из Старого Света. Встреча с самим Томасом Эдисоном сулила безвестному европейцу головокружительное будущее. Признание, уважение, процветание, проникновение в узкий круг творцов современной науки. Тех, кто освободит человечество от непосильного труда и жестокой борьбы за существование.

В свете такой перспективы давние страхи рассеивались, будто тени под фонарем, а мрачные пророчества отца казались пустыми предрассудками. Добившись своего, он сможет доказать, что видения — дар, а не проклятие.