Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса Страница 26

— Не знаю.

— Я много раз навещал тебя. Я передал его тебе, чтобы тебе было где жить. Я передал тебе дом для твоего же удобства.

— Мне говорили, что в один прекрасный день все вспомнится, — сказал Гесс, — это будет как шок.

Людеке навестил Гесса в его элегантном офисе на Вильгельмштрассе вскоре после переезда. "Передо мной, вспоминал он впоследствии, сидел человек, которого нелегко было просчитать. Я не мог понять, почему его прозвали «фройляйн», когда он казался воплощением мужественности. Шикарные темные волосы венчали сильное угловатое лицо; у него были серо-зеленые глаза, смотревшие из-под густых кустистых бровей; мясистый нос, твердая линия рта и квадратный, решительный подбородок. Стройный, с тонкими конечностями, он имел привлекательную наружность ирландского типа". Людеке заметил в глазах Гесса "сдерживаемый фанатизм, но поведение его отличалось холодностью и носило печать властности, что можно было сказать мало о ком из высших нацистских бонз". Позже Людеке разговаривал с фотографом Гитлера, Генрихом Хоффманном, и его подругой, которая сказала, чтобы он остерегался Гесса: "Я женщина и знаю толк в мужских глазах".

Интересно, что такое же замечание о глазах Гесса сделала Белла Фромм, еврейская обозревательница светских новостей, когда впервые встретила его в декабре того года на приеме у министра иностранных дел фон Нойрата. Гесс был без Ильзе, которая, как и он, не любила посещать светские рауты. По словам Беллы Фромм, он, "мрачный и угрюмый", одиноко сидел в кресле, переводя взгляд с одной беспечной группы на другую. Потом он встал и подошел к ней, щелкнув каблуками. Рассматривая его, она вспомнила имя, под которым Гесс был известен в партии, "Черная Грета": "Высокий, стройный, хорошо сложенный, несколько женоподобный, не слишком уверенный в себе. Бегающие, неуловимые, хитрые глаза, кустистые брови, почти сросшиеся на переносице в одну линию. Нос не самое лучшее его украшение. Он мясистый, не очень красивый и заканчивается картошкой. Его большой, почти без губ рот придает ему несколько жестокий и упрямый вид".

Белла Фромм была наблюдательницей из враждебного лагеря; она заметила в нем пугающие черты. Возможно, это говорило о неловкости, которую он испытывал в обществе, где вынужден был вести светскую беседу, особенно в компании женщин. Кроме того, она была еврейкой, работавшей в еврейском издательстве «Улльштейн»; в душе он все еще был бойцом добровольческого корпуса, заклятым врагом евреек и прочих «красных» женщин.

Она как раз думала проверить, обоснован ли слух о том, что он красит ногти в красный цвет, когда к ним подошел Геринг и попросил разрешения сфотографироваться с ними. После вспышки Гесс повернулся к ней и в резкой манере сказал, что, если он будет на снимке, то публиковать его запрещает. Потом внезапно отошел, чтобы "продолжать шпионить".

В этом Белла Фромм была права даже больше, чем подозревала. Штаб связи Гесса в Берлине официально являлся посредническим агентством между государственными и партийными функционерами и в то же время был высшим разведывательным центром, откуда Гесс вел наблюдения за разветвленной сетью открытых и завуалированных агентств. Сведения разведывательного характера он получал от двух главных структур Геринга: Прусской секретной государственной полиции (гестапо), вскоре перешедшей под контроль Гиммлера, и службы подслушивания телефонов и перехвата сигналов, замаскировавшейся под названием "Исследовательский отдел" (Forschungsamt), а также и от Баварской секретной службы политической полиции Гиммлера и других аналогичных служб, от секретной службы Гейдриха (СД), от военной разведки адмирала Канариса и контрразведки (абвера), от своих собственных агентов и организаций немцев, проживающих за границей, от дипломатической разведывательной сети, возглавляемой одним из бывших руководителей СА, смещенным с этого поста после путча Штеннеса, капитаном Францем Пфеффером фон Саломоном. Эта служба была реликтом военной разведки, сохранившимся со времен Германской империи. После Первой мировой войны она продолжала функционировать как вспомогательная служба подпольщиков, боровшихся против держав, принимавших участие в подписании Версальского договора. Бывший офицер добровольческого корпуса, пылкий приверженец нацистского движения, полковник фон Рейхенау так сумел скрыть бюджет службы, что обеспечил ей безопасное и длительное существование. По словам фон Саломона, его служба проникла в британское, французское, американское и русские посольства в Лондоне, Париже и Москве и собирала сведения о политике этих держав из их внутренней переписки; новые, самые интересные или заключительные обзоры закулисной политической и экономической стратегии поступали, непосредственно к Гитлеру.

Сомнительно, чтобы в условиях, когда все, кто был уполномочен на это, следили за всеми остальными участниками суеты вокруг Гитлера, желавшими выслужиться, Геринг, Гиммлер или Рем, имевший собственную службу разведки СА, передавали в офис Гесса всю важную информацию; хотя достоверно известно, что в эти ранние годы пребывания Гитлера у власти Геринг и Гиммлер действительно сотрудничали с Гессом самым тесным образом. Поведение Геринга было обусловлено не только преданностью, но и чувством самосохранения. Гиммлер все еще был человеком Гесса и довольно амбициозным, а Гесс пользовался особым расположением фюрера. В любом случае сотрудничество было необходимо, поскольку в партии снова всплыли старые разногласия между левыми и правыми, и в более опасной форме.

На этот раз избавление от разногласий могло произойти только кровавым путем. Можно заметить, что это беспрецедентное по жестокости решение, принятое 30 июня 1934 года, отразилось на чувстве преданности Гесса к Гитлеру: до этого дня он был восторженным учеником, а после него стал решительным последователем, подверженным психическим и духовным мукам, выражавшимся в спазматических желудочных болях, которые порой заставляли его оставаться в постели по несколько дней кряду.

Имеются и другие объяснения. Объем возложенных на Гесса обязанностей как на представителя фюрера по разрешению конфликтных ситуаций между партийными бонзами и правительственными чиновниками в системе управления, являющейся отражением хаотичной и подозрительной натуры Гитлера, был непомерно велик, и Гесс не подходил для этой роли. С другой стороны, ему, вероятно, было тягостно видеть более удачливых соперников, потихоньку оттеснявших его в сторону от фюрера. Он был не единственным из нацистских лидеров, кто страдал от так называемых психосоматических симптомов: боли часто мучили Гиммлера; у Геринга развилась лекарственная зависимость и пристрастие к заморским ароматическим растениям; сам Гитлер привык к употреблению амфетамина. Несомненно, виноват был "принцип фюрера" с его пирамидой чинов, наподобие скалы, скрывающей интриги, связанные с непрестанной борьбой за влияние. Возможно, что те, кто выделился в силу своих эмоциональных потребностей, были особенно чувствительны к этой форме бесконечных психических мучений. Гитлер выносил только тех, кто нуждался в идоле и вере, кто умел беспрекословно подчиняться.