Николай Непомнящий - Брем Страница 26

Барон Мюллер нарушил свое обещание. Он не прибыл в оговоренное время в Хартум и не прислал столь необходимые деньги. Турецкий полковник Хусейн Арха выделил сумму в 2000 пиастров. Своим же европейским «друзьям» Брем даже не направил писем: он знал, что его мольбы останутся без ответа.

Полученные суммы дали возможность совершить несколько охотничьих экспедиций на Голубой Нил, чтобы заработать хотя бы немного денег. Наняв лодки, он взял с собой местного нубийского охотника Томбольдо, непревзойденного мастера своего дела. Утром они стреляли птиц, а уже вечером их препарированные тушки укладывались в водостойкие коробочки и готовились к отправке. Вода была повсюду, она настойчиво билась в лодку, угрожая залить все добытые материалы.

С конца сентября уровень воды начал падать. Нездоровый климат выматывал людей. Первым свалился от малярии сам Брем. Потом заболели Тишендорф и четыре рабочих-араба. О работе в этих условиях нечего было и думать. Несколько здоровых людей занимались уходом за больными. Хотели путешественники того или нет, пришлось возвращаться в Хартум. Там Брем едва смог добраться до своей квартиры. Но не только физическое состояние вселяло беспокойство. Из Европы по-прежнему не было никаких сообщений, не говоря уже о денежных переводах. В отчаянии Брем сделал шаг, которого он всеми способами пытался избежать раньше: он попросил кредит у торговца Никола Уливи. «Я назвал сумму в три тысячи пиастров. Никола потребовал 3 процента ежемесячной выплаты. К тому же он обязывал нанять его лодку, но у него было на 60 процентов дороже».

«Наши обстоятельства становились все хуже. Из Европы мы не получали ни писем, ни векселей. Все мои старание занять в Хартуме денег оказались неудачными. Под конец я был принужден обратиться к Никола Уливи, перед его отъездом на Белую реку. Я послал к нему Контарини для переговоров, и был немало удивлен услышав, что Никола объявил, что даст мне незначительную сумму. Я отправился в его диван со своим верным Али-ара. Никола принял меня весьма приветливо.

«Вы желаете получить от меня денег, многоуважаемый господин; я с удовольствием исполню ваше желание. Но я купец, и потому вы не удивитесь, что я могу дать взаймы лишь с процентами. Потом я полагаю, что вам будет полезно взять мою барку для вашего путешествия. Я ее отдам вам за семь тысяч пиастров в месяц. А сколько пиастров вам нужно?»

Я объявил, что мне нужна сумма в три тысячи пиастров, и Никола потребовал пять процентов в месяц. К этому присоединилась стоимость барки, на которую был лишь намек, но я знал, что было необходимо нанять ее, несмотря на то, что цена ее была на шестьдесят процентов дороже своей стоимости. Внутри меня так и кипела досада, но мне казалось, что не оставалось другого средства для получения денег; поэтому я позволил обмануть себя, обещая за барку тысячу двести пиастров, или восемьдесят прусских талеров, и кроме этого, на всю сумму (в последнюю включаются две тысячи пиастров за наем барки) шестьдесят процентов росту. Выручка Никола была в двести восемьдесят талеров. И я согласился на это условие — потому что был принужден к этому! Как утопающий хватается за соломинку, так и я в отчаянии ухватился за этот последний спасительный якорь. Что происходило в моей душе тогда, об этом никто не узнает. Я видел свою гибель и чувствовал, что неведомая рука тащит меня на самое дно пропасти; я должен был скрыть свои чувства от своего мучителя. Мы сосчитали всю сумму, и я обещал представить на нее вексель. Никола при счете еще раз попробовал надуть меня на двадцать процентов.

Тут уж я не мог сдержать своего негодования. Страшная ярость овладела мной; мощной рукой схватил я мошенника за его длинную бороду и начал бить его своей нильской плетью до тех пор, пока мог пошевелить рукою. Это продолжалось долгое время. Али-ара с заряженным пистолетом охранял дверь дивана, чтоб слуги не явились на помощь кричащему Ульви. Святое правосудие! Прости, если я тогда захватил твои права! Я еще до сих пор благодарен, что моя рука была так сильна!

Наконец Ульви вырвался из моих рук, убежал и закричал мне из своего гарема: «Maladetto, посмотрим, где ты теперь достанешь денег». Я ушел из дивана, не отвечая на слова наказанного ростовщика.

Когда гнев мой прошел, я начал думать о нашем положении. Я не видел выхода из денежного затруднения.

Вдруг мне пришло в голову попросить пашу о деньгах. Я написал ему прошение, в котором представил свое положение, рассказал о низости европейцев и под конец просил его одолжить на четыре месяца пять тысяч пиастров. В течении этого времени я надеялся получить из дому деньги и ими погасить долг. Переведя письмо на арабский язык, я послал его паше с Али-ара. В тот же день я получил ответ. По турецкому обычаю паша написал на другой стороне посланного мною листа приказ казначею мудирии. Он заключался в следующих словах: «Мы решились согласиться на просьбу немца, Халиль-эффенди, и приказываем вам выдать ему пять тысяч пиастров без процентов. Возьмите с него расписку. Если же по истечении четырех месяцев этот господин не будет в состоянии возвратить в правительственную кассу взятые им деньги, то перешлите ко мне его расписку и высчитывайте сумму в пять тысяч пиастров из наших доходов. О дальнейшем мы распорядимся впоследствии».

Этот поистине по-царски великодушный поступок не требует комментариев. Я пошел благодарить его. Он встретил меня словами, в которых звучал упрек: «Нехорошо с твоей стороны, Халиль-эффенди, что ты мне раньше не сказал о своей нужде; я давно помог бы тебе, потому что я ведь тоже на чужбине».

Теперь я радостно начал готовиться к путешествию по верховью Голубой реки. Вместо семисот пиастров, которые я должен был бы заплатить за барку Никола Ульви, я заплатил теперь триста за другую, которая, покрытая палаткой из соломенных рогож, вполне удовлетворяла нас. Настоящее судно было гораздо больше дахабие Никола Ульви. Через несколько дней мы собрались в дорогу; наша корабельная прислуга была гораздо старательнее, чем та, которую содержал этот мошенник».

Охотник среди джунглей

На хорошо оснащенной лодке 23 ноября 1850 года экспедиция покинула Хартум. Команда насчитывала 13 человек: немцы Брем, Фирталер и Тишендорф, очень необходимый в походе охотник Томбольдо, 4 помощника, капитан и 4 матроса.

Утренние часы были в основном посвящены охоте, в другое время шли обработка и подготовка тушек птиц и зверушек. Позднее Брем назовет эту поездку самым прекрасным из всех своих путешествий. То была яркая, полная приключений жизнь охотника среди тропической природы. Джунгли, не знавшие вмешательства человека, не слышавшие удара топора, открылись перед ними.