Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр Страница 26

привлекательными, что высокопоставленные джентльмены старались доставить своим сыновьям придворные должности, пусть даже самые скромные: например, сэр Джон Гейдж, вице-камергер (1528–1536) и ревизор (1540–1547), не упустил возможность сделать своего сына грумом. Джеймс быстро продвигался по служебной лестнице и со временем возглавил Придворное хозяйство17. Кухонный работник мог обучиться поварскому ремеслу и обеспечить себе место на всю оставшуюся жизнь. Помимо этого, слуги переходили из одной службы в другую18, часто с выгодой для себя. В Придворном хозяйстве приветствовались гибкость и разносторонние способности.

Слуги носили ливреи, красные или зелено-белые (тюдоровских цветов), каждый год им выдавали по две ливреи – зимнюю и летнюю. В 1534 году Ганс Гольбейн создал миниатюрный портрет неизвестного мужчины в королевской ливрее и красном дублете с размашисто вышитыми буквами «HR»19. У слуг личных покоев короля на ливреях были вышиты королевские гербы и тюдоровские розы.

Требования, касавшиеся усердия и хорошего поведения слуг, постоянно ужесточались. И сам король, и главные чины его двора желали, чтобы их обслуживали как следует. Тем, кто состоял непосредственно при монаршей особе, полагалось делать свое дело ненавязчиво: они ни в коем случае не должны были чесаться, ковырять в носу, сморкаться в рукава, плевать, отрыгивать, «скрести мошонку» и допускать, чтобы до государя доходило их зловонное дыхание20. В обязанность вменялось также благоразумное поведение: при вступлении в должность каждый служитель двора, независимо от ранга, давал присягу на верность королю, а также обещание не работать ни на кого другого и выполнять свои обязанности добросовестно и усердно21.

Сам Генрих, чрезвычайно внимательный к деталям, был ярым приверженцем пунктуальности. Если он давал отпуск придворному, то ожидал его возвращения к назначенному сроку, и тот, кто опаздывал, горько жалел об этом. Клерки-ревизоры Совета Зеленого сукна вели «списки назначений» на пергаментных свитках, где были перечислены слуги и их обязанности. Каждый день они проверяли, не отсутствует ли кто-нибудь и все ли находятся там, где им положено быть. В отпуск уходили только с разрешения кого-нибудь из Белых Палок. За невыход на работу без позволения жалованье урезалось. При помощи тех же списков проверяли, не трудятся ли в Придворном хозяйстве посторонние. При обнаружении таковых сержанта, возглавлявшего эту службу, лишали двухдневного жалованья, если он тотчас же не прогонял нарушителя22. Кроме того, Совет Зеленого сукна составлял «обычные» списки тех, кто имел право на придворное содержание23.

В начале правления Генриха VIII поэт Эндрю Барклай посетил двор и пришел к выводу, что слуги короля праздны и ленивы:

Им дела никакого нет, но видишь их повсюду ясно,

Бородачей, одетых в белое с зеленым распрекрасно.

Некоторые слуги были небрежными, сварливыми, лживыми, грязными и угрюмыми24. Барклай, очевидно, ночевал в одной из общих спален и был потрясен поведением ее обитателей:

Скорбь велика терпеть их крик да ор.

Один пердит, другой швыряет в стену сор.

Кто фыркает, кто носом шмыгает. Позор!

Ногами дрыгает один, другой молотит вздор;

Тут брань, тут грохот мисок, свинский жор;

Там ржут как лошади, там плача громкий хор;

Одни плюют, другие ссут, никто не спит,

И каждый делает что хочет, паразит!

Не унимаются до ночи, надоели,

Потом начнутся драки за постели.

Указы по двору ясно дают понять, что воровство было повсеместным, однако мало кого уличали в нем. Тем, кто прислуживал за столом, не разрешалось надевать накидки, чтобы они тайком не выносили еду25. Элтемские постановления 1526 года запрещали придворным и слугам «расхищать вещи в жилищах джентльменов», когда двор отправлялся в поездку по стране, «ибо нередко можно видеть, как день ото дня из домов самого короля и других благородных людей и джентльменов похищают и уносят замки, столы, лавки, шкафы, козлы и другие предметы домашнего обихода, чем наносят королю великое бесчестие»26. Как видно, даже знатные люди мало уважали чужую собственность.

Совет Зеленого сукна, который заседал в Счетной палате, являлся главным руководящим органом Придворного хозяйства. Название произошло от стола, накрытого зеленой суконной скатертью, за которым собирались его члены. Начиная с правления Эдуарда IV Совет обеспечивал «почет и благополучие всего двора»27, у него имелся собственный герб: ключ и белый жезл в зеленом поле. В Хэмптон-корте Счетной палате отвели помещение над входом в служебный корпус, находившийся слева от главного гейтхауса, если стоять к нему лицом. Из окон этой комнаты было хорошо видно все происходящее во дворе. В других дворцах ее размещали сходным образом.

Совет Зеленого сукна отвечал за управление, финансы, работников, дисциплину и снабжение28. На ежедневных собраниях Совета должен был присутствовать кто-нибудь из Белых Палок вместе с двумя или тремя клерками Зеленого сукна, которые помогали ему29.

Много работы выпадало на долю придворного казначея – при Генрихе VIII эту должность сперва занимал Джон Ширли. Он получал деньги, выделявшиеся Придворному хозяйству, выдавал авансы поставщикам, рассчитывался с ними, выплачивал жалованье. Кроме того, он вел еженедельный учет расходов на основе сведений о тратах, которые каждый день представляли сержанты различных подразделений, и составлял квартальные отчеты. В обязанности клерков входило ежедневное посещение кладовых и кухонь для проверки запасов.

Генриху VIII приходилось глубоко запускать руку в средства, оставленные отцом, дабы содержать двор и не умалять великолепия, сопряженного с его собственным положением. Наследство было растрачено довольно быстро. Ежегодные доходы короны оставались стабильными благодаря фиксированной арендной плате, налогам и пошлинам. На протяжении правления Генриха VIII они составляли около 100 000 (30 миллионов) фунтов стерлингов. Впоследствии безудержная инфляция и рост цен, спровоцированные войнами Генриха и нуждами растущего населения, заметно повлияли на состояние королевской казны. Тюдорам приходилось оплачивать из своих средств все расходы на правительство и администрацию, однако не менее значительные суммы – около трети королевских доходов – тратились на содержание двора. Отсутствие публичных возражений в связи с этим – свидетельство того, что подданные безоговорочно соглашались с запросами государя.

Стремясь решить свои финансовые проблемы, король дважды девальвировал монету (в 1526 и 1539 годах), занимал деньги и приобретал собственность, чтобы увеличить свой доход от ренты. И Уолси, и Кромвель боролись с расточительностью при дворе, но добились немногого. Генрих умер в долгах.

В Покоях имелись два финансовых отдела. Сокровищница Покоев изначально представляла собой ларец с деньгами, которые шли на личные нужды короля, однако ко времени правления Генриха VIII она превратилась в важное финансовое учреждение, куда поступала бóльшая часть королевских доходов. Сокровищница оплачивала