Кло Андре - Харун Ар-Рашид Страница 26

Впервые правящий халиф оказался так далеко на Востоке. Он остановился в Рейе. До столицы, Мерва, он так и не добрался. Это краткое пребывание в родном городе ничего не изменило. Он заключил договоры с вождями кавказских и прикаспийских племен, но результаты оказались ничтожными. Али ибн Иса прибыл ко двору халифа нагруженный подношениями, обрисовал ему ситуацию в самых радужных красках и вернулся назад, получив подтверждение своих полномочий. Возможно, Харун только и хотел, чтобы его убедили. Он не принял никакого решения по поводу хорасанских дел, вновь проникся доверием к Али и возвратился в Ракку. Несколько лет спустя он снова посетил восточные провинции. Но на этот раз вернуться ему было не суждено.

Правила наследования в мусульманской империи никогда не были кодифицированы или даже четко сформулированы. Избрание Али халифом привело к трагедии, последствия которой не утратили силы до наших дней. Эпоха Омейядов была заполнена нескончаемым противостоянием с Алидами. Когда власть перешла к Аббасидам, Мансур должен был, в свою очередь, выдержать трудную борьбу со своим дядей Абдаллахом. Как мы помним, в «Ночь судьбы» Харун ар-Рашид пришел к власти благодаря насильственной смерти своего брата, убитого их общей матерью, которой самой грозило убийство по приказу последнего. Многочисленность семьи Аббасидов, постоянно разраставшейся благодаря равноправию потомства законных жен и наложниц, способствовала появлению группировок и конфликтов. В результате проблема наследования постоянно выходила на передний план халифских забот, тем более что мужчины и женщины в то время умирали сравнительно молодыми.

У Харуна ар-Рашида было четырнадцать сыновей, но он быстро понял, что для наследования годились только двое старших, Абдаллах, будущий Мамун, и Мухаммед (Амин). Первый, ребенок «Ночи судьбы», был сыном персидской рабыни Мараджил, умершей в ту же самую ночь. Матерью второго, появившегося на свет несколько месяцев спустя, была Зубайда, законная супруга и принцесса крови. Многие рассказы свидетельствуют о том, что Харун питал к ним обоим глубокую привязанность и заботливо следил за их образованием. Он сам выбирал для них наставников, среди которых был знаменитый ученый и его собственный бывший учитель ал-Кисаи. Он оставил нам описание трогательной сцены, в которой приняли участие халиф и его два сына: «Два юных принца предстали подобно двум звездам на небе, очаровательные своей нежностью и серьезностью. Они подошли к порогу зала медленным шагом, потупив глаза. Там они обратились к своему отцу с подобающим приветствием, сопроводив его самыми красноречивыми пожеланиями. Рашид велел им приблизиться, и по его приказу Мухаммед встал справа, а Абдаллах слева от него. Тогда он велел мне, чтобы я сказал им прочитать отрывки из Корана и потом задал им некоторые вопросы. Они ответили самым удовлетворительным образом и прошли проверку с успехом. Рашид был восхищен и не скрывал своей радости». Тогда юные принцы продекламировали поэмы. «Я никогда не видел среди халифских детей, продолжает ал-Кисаи, двух юных принцев, более быстрых на ответ, с более изящным слогом и более способных показать свои знания, чем эти двое сыновей Рашида. И я произнес им тысячу пожеланий благополучия, к которым их отец присоединился, сказав да будет так. Он привлек их к своему сердцу, долго держал их в объятиях, и, когда он их отпустил, я увидел, как слезы текут по его лицу».

Любовь, с которой Харун относился к обоим своим старшим сыновьям, не могла заслонить от его взгляда серьезных недостатков сына его законной и царственной жены и многообещающих качеств ребенка персидской наложницы. «Первый, сказал он однажды, подвластен своим страстям, капризам, которые составляют единственное правило его поведения… он с легкостью растрачивает свое состояние и привлекает женщин и даже рабынь к своим замыслам. Абдаллах же, напротив, заслуживает только похвал. Его суждения основательны, и ему можно доверить самые серьезные дела… Я нахожу в Абдаллахе глубокую мудрость, благочестие Махди, гордость ал-Хади»[59]. «Хвала Богу, сказал также Харун о будущем Мамуне, за то, что он дал мне сына, который очами разума видит еще лучше, чем очами телесными».

Искренне желая обеспечить после своей смерти империи стабильность, а роду Аббасидов — сохранение власти, Харун был как будто одержим идеей, что его наследник не отвечает высоте своей ответственности. В 791 г. он приказал принести байях (присягу) Амину, которому тогда было пять лет, что встретило возражения. Некоторые члены семьи ссылались на крайнюю молодость принца. В действительности они думали о собственных интересах в случае, если трон неожиданно опустеет. Фадл ал-Бармаки, «учитель» Амина, попытался преодолеть эти колебания. Власти Хорасана присягнули, остальные последовали их примеру.

Но чем старше становился Амин, тем отчетливее Харун видел того заурядного человека, в которого ему предстояло превратиться. Он открылся Фадлу ал-Бармаки. «Я хочу передать наследование человеку, чье поведение будет вызывать мое одобрение, а поступки — уважение, человеку, в котором я буду уверен, что он будет править умело, чтобы никто не мог заподозрить его ни в малодушии, ни в слабости. Я хочу говорить об Абдаллахе [Мамуне]». И он добавил: «Но моя семья предпочитает ему Мухаммеда [Амина], и, если я сделаю выбор в пользу Абдаллаха, я обращу ее против себя»[60]. Именно в этом и заключалась проблема. С этого момента можно было предвидеть раздоры, которые разделили Аббасидов и саму империю, как только Харун сошел со сцены. Тогда Харун решил, что корона перейдет к Абдаллаху после Амина. Вскоре Абдаллах получил лакаб (титул) Мамуна и должность наместника Хорасана. Амин, со своей стороны, получил в управление западную часть империи. Церемония байяха имела место сначала в Ракке, а потом в Багдаде.

Однако со временем недостатки одного и достоинства другого вырисовывались все яснее. Возможно, еще важнее было то, что у каждого принца появились свои приверженцы, которые действовали не таясь. На стороне Амина стояла халифская семья, разумеется, во главе с Зубайдой. Она и сама не питала иллюзий по поводу того, какой никчемный халиф должен был получиться из ее сына, ленивого и практически равнодушного к государственным делам. Харун поставил под командование Мамуна крупные военные силы, поскольку Хорасан оставался беспокойной провинцией, и Зубайда решила, что ее сыну угрожает опасность. Однако халиф одернул ее: «Если один из них и должен бояться другого, то, скорее, Мамун твоего сына, а не наоборот». Страхи Зубайды не полностью развеялись: похоже, что в какой-то момент Харун имел намерение сделать Мамуна первым, а не вторым наследником. Наконец, он решил придать более торжественную и обязывающую форму тем распоряжениям, которые он уже успел отдать, очевидно, опасаясь, что даже они останутся мертвой буквой.