Алан Бринкли - Джон Фицджеральд Кеннеди Страница 27

Кеннеди не стыдился и не скрывал своих любовных похождений. Когда ему предстояла поездка в Париж, французский посол обеспечивал ему встречи с дамами в период пребывания во Франции. Во время переговоров на Бермудских Островах он шокировал британского премьер-министра Гарольда Макмиллана, сообщив ему: «Если у меня три дня нет женщины, начинает ужасно болеть голова» [299]. В Нью-Йорке, где у него была квартира, он не раз ускользал от сотрудников секретной службы на какое-нибудь тайное любовное свидание. Повышенное сексуальное влечение было одним из многих побочных действий регулярно принимаемого им кортизона. Но Кеннеди никогда не искал средств борьбы с этим недугом [300].

В начале 1962 года появилась реальная угроза его репутации. Директор ФБР Эдгар Гувер, который обеспечил себе неуязвимость, собирая досье на президентов, членов Конгресса и других видных людей, стал не без удовольствия делиться с Кеннеди пикантной информацией о некоторых интересных привычках президента. Свои действия Гувер объяснял необходимостью защитить Кеннеди, одновременно давая понять, что может значительно подпортить ему карьеру. Среди многочисленных президентских «спутниц», как деликатно называл их Гувер, была некая Джудит Кэмпбелл, часто посещавшая Белый дом во время отсутствия там Жаклин и другие места свиданий, когда первая леди была дома. Доклад Гувера Кеннеди назывался «Джудит Э. Кэмпбелл, сообщница гангстеров». В нем говорилось, что «свободная художница» Кэмпбелл «связана с известными в преступном мире личностями, Сэмом Джанкана из чикагской группировки и Джоном Роселли из лос-анджелесской». Далее приводился длинный список сделанных с телефона Кэмпбелл звонков в Белый дом и места пребывания Кеннеди за пределами Вашингтона. Эта информация представляла особую опасность для Кеннеди, так как ЦРУ пользовалось услугами Джанкана и Роселли в своих упорных, хотя и бесплодных попытках отправить Кастро на тот свет. Ни о чем этом президент, по-видимому, ранее не знал, и был потрясен тем, что Гувер прямо угрожает ему и вполне может «слить» собранный материал прессе. Кеннеди немедленно прекратил отношения с Кэмпбелл. Но отношений с другими женщинами не прервал [301].

Не меньшую проблему представляло внушающее серьезные опасения состояние здоровья Кеннеди. К 1962 году ежедневные инъекции кортизона позволяли держать болезнь Аддисона, сам факт наличия которой Кеннеди держал в тайне, под контролем. Хотя полностью победить болезнь не удалось. Но он страдал и от других тщательно скрываемых недугов, среди которых, по некоторым утверждениям, были колит, простатит, бессонница и венерические заболевания. Каждый день его лечило множество врачей. При этом Кеннеди позаботился о том, чтобы о существовании, по крайней мере, одного из них — Макса Джекобсона, который часто по нескольку раз в день давал ему амфетамины, — другие доктора некоторое время даже не догадывались. По их предписаниям Кеннеди ежедневно делали уколы целого ряда самых разнообразных препаратов [302].

Самой серьезной проблемой для Кеннеди оставалась его спина. Боли в позвоночнике часто становились невыносимыми. Проблемы со спиной начались у него в юности, хотя семья Кеннеди продолжала утверждать, что они были результатом травмы, полученной им во время войны на Тихом океане. Особенно тяжело ему было в поездках, когда не было возможности отдыхать в течение дня. В 1961 году в Оттаве он участвовал в церемонии высаживания деревьев, организованной премьер-министром Канады Джоном Дифенбейкером, которого Кеннеди терпеть не мог. Копая, Кеннеди потянул спину и в течение нескольких недель страдал от такой сильной боли, что почти не мог работать и передвигался на костылях. Обычно он скрывал свои недуги от посторонних, оставляя костыли за пределами кабинета, в котором его ожидали посетители. По крайней мере, один из лечащих его врачей и несколько человек из сотрудников секретной службы предсказывали, что ему, возможно, второй президентский срок придется провести в инвалидной коляске [303].

Влияли ли недуги Кеннеди на исполнение им президентских обязанностей? Можно предположить, что, проживи он дольше, наступил бы момент, когда в силу плохого состояния здоровья он не смог бы больше возглавлять государство. Некоторые из лечащих врачей и брат Роберт предупреждали его об опасности чрезмерного употребления лекарств, особенно амфетаминов. Кеннеди всегда отмахивался от этих предостережений. Известно, что распространенным побочным эффектом ежедневного приема кортизона есть «повышенное чувство уверенности в своих силах и способностях» [304]. Однако эту же черту характера можно найти и у многих других политиков, которые никогда не принимали кортизон.

Что бы ни готовила ему судьба в будущем, до которого он не дожил, нет веских оснований полагать, что в реальной жизни состояние здоровья мешало Кеннеди быть дееспособным руководителем. Боль и ожидание неизбежного обострения болезней были постоянными спутниками его жизни, но на посту президента он вел себя так, что очень немногие американцы догадывались о его недомоганиях, а во всем мире его воспринимали как энергичного, активного, полного сил молодого лидера. То, что Кеннеди был в значительной степени ограничен в своей физической активности, не служило препятствием в процессе принятия политических решений так же, как инвалидность Франклина Рузвельта почти до конца жизни не мешала последнему быть подлинным лидером нации. После тщательного изучения медицинских карт Кеннеди историк Роберт Даллек писал: «Несмотря на то, что часто возникающие кризисные ситуации в международной и внутренней политике держали его в постоянном напряжении, он выдержал в борьбе с трудностями, которых на неполный срок его президентства выпало больше, чем многим его коллегам на полный… Будет справедливым отметить, что Кеннеди мужественно преодолевал физические страдания. Проблемы со здоровьем президента не имели сколько-нибудь существенного влияния ни на одно важное решение» [305]. Многие факты, связанные с эпохой президентства Кеннеди, скрываются. Но, по-видимому, Даллек прав, делая заключение, что во время недолгого пребывания на посту президента Кеннеди эффективно выполнял свои функции.

На протяжении всей своей политической карьеры Кеннеди выступал за соблюдение гражданских прав афроамериканцев. Будучи членом Конгресса в 50-е годы, он мало чем мог помочь движению за расовую справедливость, так как большинство конгрессменов не были готовы обсуждать эту проблему. В отличие от них Кеннеди поддержал решение Верховного Суда по делу «Браун против Совета по образованию» в 1954 году. В выступлениях 50-х годов он часто обращался к теме равенства прав, положительно отзываясь о зародившемся тогда движении за десегрегацию и таких организованных протестных акциях, как автобусный бойкот в Монтгомери и сидячие забастовки в Гринсборо. Он одобрительно относился к деятельности Мартина Лютера Кинга-младшего и в 1960 году помог освободить его из тюрьмы. Безусловно, позиция защитника гражданских прав была, прежде всего, логически и политически обусловленной его принадлежностью к массачусетским либеральным демократам. В сентябре 1960 года Кеннеди включил вопрос о гражданских правах в первый, и наиболее важный, раунд телевизионных дебатов, в частности сказав: «Когда рождается негритянский ребенок… вероятность того, что он закончит колледж, составляет всего одну треть от [шансов] белого [ребенка получить высшее образование]. Он имеет в три раза меньше шансов приобрести престижную профессию, в два раза меньше шансов стать владельцем собственного дома… Я думаю, что мы можем добиться большего. Я не хочу, чтобы таланты хотя бы одного американца пропадали зря» [306]. Он не наметил путей решения проблемы, но, по крайней мере, констатировал ее наличие.

Попав в Белый дом, Кеннеди оказался слишком поглощенным перипетиями на международной арене и слишком озабоченным тем, как бы лишний раз не обострить отношений с политическими оппонентами внутри страны, чтобы вплотную заняться проблемой нарушения гражданских прав афроамериканцев. Время от времени он призывал своих советников искать пути решения проблемы, в основном делая это через своих помощников Харриса Уоффорда и Льюиса Мартина, которым он поручил ею заниматься. Но чуть ли не каждый раз, когда они предлагали какие-то конкретные шаги, Кеннеди отступал. Такая модель поведения президента, при которой риторика его многообещающих заявлений сменялась сопротивлением реальным действиям, наблюдалась с первого дня его пребывания в Белом доме. Уоффорд и Мартин предложили включить в инаугурационную речь смелую формулировку о необходимости обеспечения гражданских прав цветного населения. Она оставалась в тексте речи до самого последнего момента, но Кеннеди так ее и не произнес, заменив более туманной фразой, в которой расовый фактор напрямую не упоминался [307]. Осторожность взяла верх.