Анатолий Левандовский - Карл Великий Страница 27

Да, император был строг со своими подчиненными и беспощадно боролся с тем, что мы сегодня называем коррупцией. И это ему удавалось легко, поскольку сам он прекрасно разбирался во всех тонкостях своей поместной экономики, умел считать кур и гусей на своих птичьих дворах и рыбу в своих садках. Он точно знал, какие и когда продукты к нему должны поступить и мог перечислить свыше ста видов овощей, фруктов и трав (иные из которых сегодня и ботанику неизвестны!), произраставших в его садах и огородах. Чтобы не быть голословными, приведем соответствующий параграф капитулярия. «... Желаем, чтобы в садах имели всякие травы и овощи, а именно, лилии, розы, козлиный рог, колуфер, шалфей, руту, божье дерево, огурцы, дыни, тыквы, фасоль обыкновенную, тмин садовый, розмарин, тмин обыкновенный, бараний горох, морской лук, спажник, эстрагон, анис, дикие тыквы, гелиотроп, медвежий корень, жабрицу, салат, чернушку, английскую горчицу, кресс, репейник, перечную мяту, кровочист, петрушку, сельдерей, любисток, можжевельник, укроп огородный, укроп лекарственный, цикорий, купену, горчицу, богородскую траву, жеруху лекарственную, мяту, мяту душистую, дикую рябину, кошачью мяту, золототысячник, мак, свеклу, копытень, проскурник лекарственный, мальву, морковь, пастернак, дикий шпинат, шпинат огородный, брюкву, капусту, лук зимний, лук сеянец, порей, редьку, шарлот, лук обыкновенный, чеснок, марену красильную, ворсянку, горох мавританский, кориандр, кервель, молочай, шалфей полевой. И пусть садовник имеет на своем доме молодило кровельное. О деревьях желаем, чтобы были яблони, груши, сливы различных сортов, рябина, кизил, каштаны, персиковые и айвовые деревья, орешник, миндальные, тутовые, лавровые деревья, пинии, фиговые деревья, грецкий орешник, вишни разных сортов, яблоки сладкие и покислей, все зимние сорта и те, которые надо есть прямо с дерева, и яровые сорта. Зимних сортов груш три, и четыре послаще, и те, которые надо варить, и поздние сорта...»

Не менее интересен другой параграф, посвященный ежегодному отчету по фискам:

«...Пусть управляющие наши ежегодно к Рождеству Господню раздельно, ясно и по порядку извещают нас о всех наших доходах, чтобы мы могли знать, чего и сколько имеем по отдельным статьям, именно, сколько вспахано быками, на которых работают наши погонщики, сколько пахоты с тяглых мансов, сколько поросят, сколько оброков, сколько по долговым обязательствам и штрафов по суду, сколько за дичь, выловленную в наших чащах без нашего разрешения, сколько за разные проступки, сколько с мельниц, сколько с лесов, сколько с полей, сколько с мостов и судов, сколько со свободных людей и сотен, обслуживающих нужды нашего фиска, сколько с рынков, сколько с виноградников и с тех, кто платит вином, сколько сена, сколько дров и факелов, сколько тесу и другого материала, сколько с пустошей, сколько овощей, сколько пшена и проса, сколько шерсти, льна и конопли, сколько плодов с деревьев, сколько орехов и орешков, сколько с привитых деревьев разного рода, сколько с садов, сколько с репных гряд, сколько с рыбных садков, сколько кож, сколько мехов и рогов, сколько меду и воска, сколько сала, жиров и мыла, сколько вина ягодного, вина вареного, медов-напитков и уксуса, сколько пива, вина виноградного – нового и старого, зерна – нового и старого, сколько кур, яиц и гусей, сколько от рыболовов, кузнецов, оружейников, сапожников, от выделывателей квашней и сундучников, сколько от токарей и седельников, сколько от слесарей, от рудников железных и свинцовых, сколько с тяглых людей, сколько жеребчиков и кобылок...»

По-видимому, Карл и сам понимал, что требует от своих управляющих чрезмерно много. Поэтому он словно бы оправдывается и объясняет:

«...Все вышеуказанное пусть не покажется управляющим нашим слишком обременительным, раз мы этого требуем; ибо желаем, чтобы и они сами подобным же образом требовали все от своих подчиненных...»

И управляющие, виллики, а также вся их команда выбивались из сил, чтобы угодить властителю и сохранить свои бока нетронутыми. Во дворец регулярно отправлялись подводы, груженные салом, копченым мясом, соленьями, вяленой рыбой, птицей, сыром, маслом, горчицей, медом, воском, уксусом, овощами и еще очень и очень многим.

Проверяя ежегодные отчеты и прикидывая излишки, Карл точно определял, что оставить на семена, сохранить на разведение или на засолку, а что продать. Деньги от продажи, естественно, шли во дворец.

Приходится констатировать, что в данном вопросе великий император не поднялся над уровнем своего времени и обычаями своих предков. Он не понимал функций и значения денег в хозяйстве. Он придирчиво требовал их, заботливо собирал и... подобно «скупому рыцарю» складывал в свои сундуки.

Когда после разгрома аваров в его руки попали несметные сокровища, он, раздав часть их своим сподвижникам и церкви, остальное похоронил в своих подвалах. С другой стороны, его завещание, сохраненное Эйнгардом, наглядно показывает, что, вздыхая о судьбе империи, он даже не оставил общегосударственной казны! Дети и внуки наряду со слугами получили ничтожную часть накопленных денег, остальное пошло церкви: забота о «спасении души» отодвинула на задний план заботу о судьбе государства.

Впрочем, не следует забывать, что VIII-IX века – время господства натурального хозяйства, и естественно, что даже гений Карла не мог перескочить через барьеры, установленные экономическими законами его эпохи. Но при этом, как мы увидим, скопидом в своем личном хозяйстве, он смотрел гораздо шире, когда речь шла о той же торговле в пределах всей страны.

Постоянно занимаясь своими поместьями, их проблемами и структурой, Карл постепенно выработал определенную модель, которую затем постарался распространить на монастыри и на частные хозяйства светских землевладельцев, связанных с ним феодальными узами. Он заставил, в первую очередь крупные церковные учреждения, составить описи своих имуществ и доходов от земли – так называемые «политики». Особенную известность получил полиптик аббатства Сен-Жермен-де-Пре под Парижем, являющийся кладезем фактов для историка, занимающегося экономикой этой эпохи. Но здесь мы уже от частного переходим к общему и от Хозяина – к Государю.

Государь

Свою огромную державу Карл тоже рассматривал как вотчину и регулировал ее жизнь теми же методами и средствами, которые применял к домениальным поместьям. Вдохновляемый идеалом мира, порядка и равновесия, он проводил здесь целенаправленную политику, которая в современной историографии получила имя «дирижизма». От него исходили распоряжения на все случаи жизни. Его сановники и министериалы ведали отдельными нитями управления, но все нити сходились в руках императора.