Борис Соколов - Двуликий Берия Страница 27

Особенно возмущало пролетариев, что вот, инженеры выучились на народные деньги, а теперь гадят, да еще при этом люди гибнут. О том, насколько основательны выдвинутые против «спецов» обвинения, рабочая масса не задумывалась. Правда, в конце обзора Лаврентий Павлович привел и критическое мнение о процессе Промпартии, оговорившись, что высказывавшие его лица давно уже разрабатываются ГПУ как «антисоветский элемент»: «В заключение интересно будет привести разговор сотрудников на постройке Дома связи на проспекте Руставели… Чертежник конторы Ястребов сказал: «Осадчий и Шеин, которые на Шахтинском процессе были общественными обвинителями и сидели рядом с государственным обвинителем Крыленко по левую сторону, теперь сами являются подсудимыми». Счетовод Петров ему на это ответил: «Остался только один Крыленко на левой стороне». А бухгалтер Блажиевский закончил разговор следующими словами: «Ничего, на следующем процессе и Крыленко будет сидеть на правой стороне суда».

И ведь как в воду глядел тифлисский бухгалтер Блажиевский! В 1938 году прокурор Н.В. Крыленко был арестован и расстрелян. Правда, судила Николая Васильевича Военная коллегия Верховного суда в ускоренном порядке, без участия обвинения и защиты, так что на скамье подсудимых несчастному пришлось томиться очень недолго — от силы пару часов.

Сталин тоже прочел подготовленную ГПУ сводку откликов о процессах над «вредителями». Может быть, даже заимствовал оттуда идею насчет Крыленко. Главное же, Иосиф Виссарионович убедился: народ жаждет крови своих врагов и, пожалуй, с особым удовлетворением воспримет казнь бывших членов компартии. Большевиков рабочие и крестьяне не шибко жалуют. А тут появится возможность все тяготы «сплошной коллективизации» и «ускоренной индустриализации» свалить на «плохих большевиков», отведя критику от главного большевика и немногочисленной группы «твердых сталинцев». Это изверги Троцкий и Бухарин, Зиновьев и Рыков, Каменев и Сокольников и прочие организовывали диверсии, уничтожали хлеб, чтобы спровоцировать голод, организовывали саботаж заданий пятилетки. А им помогали десятки, сотни тысяч троцкистов и бухаринцев по всей стране. Вот на кого можно было спокойно списать ошибки, произвол и бесхозяйственность номенклатуры всех уровней.

Но необходимо отметить, что уже тогда Лаврентий Павлович не только занимался фальсификацией дел против «врагов народа», но и пытался исправить некие особенно вопиющие пороки судебно-следственной практики. Так, 20 октября 1930 года он представил доклад «Об основных недочетах в работе судебно-следственных органов и прокуратуры». Там, в частности, утверждалось: «В работе судебно-следственных органов Грузии отмечается отсутствие плановости, неудачный по своей квалификации подбор работников, неувязка в работе отдельных звеньев судебно-следственного аппарата, слабое, а временами полное отсутствие делового руководства и надзора со стороны прокуратуры и т. д.». Берия указывал на «необходимость укомплектования судебно-следственных органов партработниками, политически и теоретически достаточно подготовленными, а для поднятия квалификации уже работающих в аппарате лиц — организовать краткосрочные подготовительные курсы». Он призывал «усилить борьбу с хозяйственными преступлениями, используя при этом все способы для выявления нарушений революционной законности, а также участие органов прокуратуры в деле проведения ударных кампаний: хлебозаготовки, посевкампании, индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и др. Усилить инструктаж Верховного суда и надзор прокуратуры над деятельностью судебных органов. Повести решительную борьбу с текучестью личного состава сотрудников судебно-следственного аппарата. Воздержаться от частых перебросок работников внутри судебно-следственных органов. Принять срочные меры к безотлагательному разбору дел, залежавшихся у следователей и суда».

Что и говорить, меры разумные, но в конкретных условиях 30-х годов не слишком актуальные. Не за горами была Большая чистка, когда текучесть сотрудников следствия, суда и прокуратуры достигла предела, а судопроизводство велось по упрощенной и ускоренной схеме разного рода особыми «тройками» и «двойками». Под конец жизни Лаврентий Павлович попытался упразднить последний внесудебный орган — Особое совещание при МВД, но не успел, и по иронии судьбы стал последней жертвой другого внесудебного органа — Специального судебного присутствия, судившего участников мнимого «бериевского заговора» без участия прокуроров и адвокатов.

Берия приходилось заниматься не только судами, но и повседневными нуждами людей. Так уж сложилось исторически, что органы госбезопасности занимались не только своими прямыми обязанностями, но и народно-хозяйственными проблемами, и надзором за религией и культурой, и повседневным бытом, ибо всюду возникали весомые поводы для «антисоветских настроений», за всеми сферами народной жизни нужен был глаз да глаз.

20 ноября 1930 года Берия и Реденс подготовили совместный доклад «О настроении рабочих и служащих города Баку и его районов в связи с продзатруднениями». Картина представала удручающая: «Рабочий (член партии) газового отдела Сураханского района в заявлении, поданном в Сураханский райсовет относительно квартиры, дает оценку переживаемого момента с явно антисоветской точки зрения. «Нас не считают за людей. Действительно большое сходство настало современной политики с политикой Николая II-го… Заставляют идти к царю — с петициями в Райсовет… Товарищи Райсоветчики, выжмите из своих мозгов искру сочувствия к рабочим».

На заседании бюро ячейки, где заявление рабочего было осуждено как антипартийное, он разорвал партбилет и заявил о выходе из партии». Царские времена с ностальгией вспоминал старый беспартийный рабочий Илья Чернов, проработавший на бакинских заводах более 40 лет: «Раньше Николай плохой был, а жили как люди. Теперь говорят хорошо, а нигде ничего не добьешься. Не разберешь, что делается. Советская власть нехорошо делает». А беспартийный рабочий 1-го Бурового управления Ленинского района Александр Клейн возмущался: «В наших газетах пишут, что в Германии рабочие живут плохо, что там ничего нет, большая безработица и т. д. Все это неправда. В Германии лучше живется рабочим, чем в СССР. Вот приезжали из Германии и рассказывали, что у них прислуга ходит в лучшей одежде, чем мы».

«Ни в одном государстве нет такого хаоса, как у нас, — утверждал хронометрист отдела турбинного бурения беспартийный М. Шишков. — А главковерхи везде и всюду кричат о том, что мы выполняем пятилетку и догоняем Америку. Таких порядков нет даже в самой отсталой стране, к примеру в Индии. Рабочий кушает как свинья, а если станет говорить правду, то его считают антисоветским элементом. Все отправляют за границу, нас морят. А теперь там не принимают, так давай нас давить очередями. На собраниях кругом кричат — у нас есть, у нас много. А мы хлопаем. Дураками нас считают. Мы же все понимаем и прохлопали все хорошее». А рабочий завода имени Пятакова перс Исмаил Хазрат был краток, но категоричен: «Кто сказал, что это продовольственные затруднения. Это приходит время, когда большевики должны подохнуть».