Женевьева Шастенэ - Лукреция Борджа Страница 27

Глава VII

ЗВЕЗДА И КАТАСТРОФА. ЛУКРЕЦИЯ И ДЖОВАННИ

Отъезд был назначен на 31 мая 1494 года. Кортеж снаряжен в соответствии с высоким положением семьи римского папы. Адриана и Хуана Монкада, племянница Александра VI, занимают место на просторных носилках, тогда как Джулия и Лукреция, сев на прекрасных иноходцев, оживленно беседуют с Джованни, который несказанно счастлив от того, что наконец покидает Санта-Мария-ин-Портику. Несмотря на обстоятельства, перспектива представить супругу своим подданным представляется ему весьма приятной. Путешествие продолжается девять дней, и каждый день они проезжают по тридцать километров по равнинам Умбрии, полям Марке и по лесистому краю Фоссомброне. Караван пересекает таинственный край этрусков, где по обеим сторонам мощенной базальтовыми плитами виа Фламиниа тянутся вереницы полуразвалившихся гробниц. Далее дорога проходит у подножия горы Сократе, возвышающейся, как пирамида, а вдали виднеются остатки акведуков, свидетелей Pax Romana[5]. Испытав некоторые трудности на плохих дорогах Апеннин, где вода в реках настолько разлилась после обильных дождей, что слуги вынуждены переносить дам на вытянутых руках, путешественники встречают в Фано запоздалую весну. Этот красивый порт обязан своим названием храму Фортуны (Fatum Fortunae), построенному в честь победы римлян над Гасдрубалом, братом Ганнибала, в 207 году до нашей эры.

Строгие распоряжения понтифика едва позволяют им полюбоваться триумфальной аркой Августа, поскольку правитель города ожидает гостей во дворце Раджьоне, и здесь у них последняя остановка перед прибытием в Пезаро поздним вечером того же дня. 8 июня Лукреция и ее супруг наконец прибывают в свое поместье, к подножию огромной крепостной стены, ощетинившейся башнями и угловыми сторожевыми вышками. Кортеж едет по празднично украшенному городу, сопровождаемый возбужденной и любопытствующей толпой, все ожидают щедрых милостей от дочери папы. К сожалению, гроза или, скорее, ливень охлаждает их пыл, и вымокшая и продрогшая кавалькада въезжает наконец в замок, где в очагах пылает огонь, хотя на дворе — июнь. Служанки быстро достают сухую одежду, в то время как пажи готовят горячие напитки. «Сегодня вечером, — пишет Джованни тестю, — все только тем и занимаются, что стараются обсушиться». Уже на следующий день солнце вспыхивает над изумрудным морем, и впервые в жизни Лукреция может наслаждаться дивным чувством свободы.

Она далеко от Рима, ее отрезал от Ватикана барьер Апеннин, и потому ей кажется, что она сумела скрыться от пристального внимания и отца, и брата, хотя графство Пезаро зависит от Церкви.

Возникновение Пизарума, выстроенного на реке Пизарус, относят к эпохе сикулов, которые завоевали Сицилию в первом тысячелетии до нашей эры. В эпоху правления Августа город превратился в богатейшую римскую колонию, окруженную мощной крепостной стеной. Там были восемь храмов, свой цирк, термы и триумфальная арка. В IX веке он переходит к папе. Позднее Иннокентий III передаст феод Пезаро правителю Марке и Анколы Аццо д'Эсте. Во время войн, когда Гогенштауфены боролись против Папского государства, территория переходила то к Фридриху II, то к Церкви, затем городом управляют малатеста, это продолжается до тех пор, пока Галеаццо Малатеста, не сумев защитить город от своего родственника Джисмонди, тирана Римини, не продает его Сфорца в 1445 году за 20 тысяч флоринов. Александр Сфорца, супруг Констанцы Варано, после падения дома Висконти становится владельцем этого феода. У него двое детей: Баттиста, известная своими целомудрием и красотой, вышедшая замуж за Федерико Урбинского, и Костанцо, отец Джованни, муж Камиллы Арагонской, принадлежащей к неаполитанской королевской династии.

Поскольку дочь Александра VI представляется «тиранам» Пезаро партией, отвечающей их амбициям, и жители устраивают ей весьма радушный прием, у нее моментально появляется множество друзей.

Пезаро, окруженный амфитеатром зеленых холмов, смотрит на море. По краям полукруга возвышаются два обрывистых мыса — Монте-Аччо и Ардицио. Укрепленная стена защищает город от неистовства морских волн. В этом самом очаровательном местечке Италии, где солнечный свет отражается в искрящихся волнах, а жару смягчает легкий бриз, Лукрецию посещают только радостные мысли. Благословенный город расчерчен прямыми линиями улиц, где соседствуют дома готические и эпохи Ренессанса, а вдоль реки Фолья, в древности называвшейся Пизарус, стоят монастыри. Наиболее мощное сооружение — замок с четырьмя бастионами, окруженный рвом. В те времена он возвышался между городом и морем, тогда как в наши дни Рокка Констанца оказался втиснутым между улицей Пьяве и проспектом Витториа.

Однако Лукреция поселилась не в этой крепости, возведенной в 1483 году и представляющей собой замечательный образец военной архитектуры, она расположилась во дворце, построенном Сфорца в начале XV века, где жила Камилла Арагонская, мачеха Джованни, четыре года назад отправленная в изгнание в Парму. После ее отъезда придворная жизнь в этом крохотном государстве сошла на нет, но Лукреция и Адриана позаботятся о том, чтобы вернуть двору Сфорца утраченный блеск. Благодаря своей свите и местной знати юная графиня Пезаро начинает действовать.

На первом устроенном ею балу между Лукрецией, Джулией и красавицей Катариной Гонзага, супругой графа Оттавиано де Монтевеккьо, возникает настоящее соперничество. Обе кузины готовятся к бою, они достают из сундуков свои самые роскошные туалеты. «Кажется, — скажет потом Джулия, — что мы вывезли из Флоренции всю парчу, какая там имелась, присутствующие были ошеломлены». Во время праздника Лукреции представляют знатных лиц города.

На следующий день Лукреция отправляет отцу весьма приблизительный портрет своей соперницы: «Графиня Катарина Монтевеккьо выше сеньоры Джулии на шесть пальцев, у нее чуть полноватая фигура, белая кожа, красивые руки, словом, это довольно интересная особа, однако у нее неприятный рот, ужасные зубы, белесые глаза, плохая форма носа, отвратительный цвет волос и лицо длинное, как у мужчины. Изъясняется она изящно и легко. Я видела, как она танцевала, мне она совершенно не понравилась. Словом, что ни возьми, presentia minuit famam («ее внешность не делает ей чести»)1. Зато Джулией Лукреция по-прежнему восхищается, и ей не противоречит гуманист Якопоне Драгони, который пишет своему хозяину Чезаре Борджа: «Смуглая кожа, круглое лицо и пылкий характер — вот что так привлекает в сеньоре Джулии».

Несколько дней спустя одна испанка из свиты Лукреции — донна Лукреция Лопес, дочь ватиканского датария Лопеса, выходит замуж за Джанфранческо Ардицио, придворного врача Сфорца. После церковного обряда все собираются на пир в piano nobile[6] дворца, и Лукреция сидит во главе стола. Многочисленные канделябры блещут всеми своими свечами на гигантском столе, стаканы из цветного муранского стекла играют пестрыми бликами, а посланные в Пезаро тарелки из майолики делают сервировку поистине великолепной. Лакеи, обутые в туфли с войлочной подошвой, двигаются бесшумно, и слышно только, как поют оду новобрачным да легкий шепот фонтанов. Гости погружаются в блаженное состояние, они чувствуют себя счастливыми, они словно заключают безмолвный договор: наслаждаться сегодняшним днем, приятной беседой, пряными запахами соуса, поданного к миногам, букетом вин. Задумчивое, словно точеное, лицо Лукреции понемногу оживляется, и она постепенно втягивается в атмосферу праздника, хоть и сохраняет некоторую сдержанность.