Анатолий Черняев - Совместный исход. 1973 Страница 27

Мы все не возражали (вообще Воробья отличает от Б.Н. и ему подобных честность политического мышления — я еще скажу об этом!). Но обратили внимание на трудности другого рода. Неловко тогда не помянуть деятелей соцстран... Да — но кого именно упоминать? По железной традиции - всю обойму? Но тогда и Чаушеску, и Ким-Ир-Сен (!), т.е. людей, которые делают все, чтоб подговнить нам в международной политике? А в отношении Чаушеску - еще и такой деликатный момент. Он недавно сделал турне по Латинской Америке. Потом пленум РКП объявил это величайшим вкладом в обеспечение всеобщего мира! Таким образом, назвав Чао, Брежнев санкционировал бы эту оценку перед всем миром.

Однако, принялись за дело, распределившись кому что писать. Мне достался последний раздел: «Какого мира все хотят», «сочетание общечеловеческих и текущих задач», «проблемы, которые на очереди для закрепления разрядки», «наша философия мира - почему мы оптимисты?» и торжественный финал.

Мои отношения с Александровым - нашим Киссинджером - прежние. Он меня не терпит, видимо, чувствуя всем своим острым, проницающим чутьем мою неприязнь к нему... Хотя я уже давно стараюсь ничем это не выказывать. Любые мои предложения или замечания вызывают автоматически раздражение. И только, если их поддерживают другие, он их принимает. Мой раздел, хотя и понравился ему (он сказал об этом Чаковскому и Жилину) подвергся всяческим сомнениям, причем (как это ни парадоксально) именно в тех местах, которые были написаны по идеям, высказанным самим Александровым. Некоторые из этих идей он осмеял и я вынужден был сообщить, что они принадлежат ему самому. Он только сверкнул на меня очками.

На Ближнем Востоке за эту неделю произошел, видимо, окончательный поворот в сторону Израиля. Израильтяне прорвали фронт на Суэце и уже третий день на западном берегу канала орудуют 300 танков, плацдарм превышает 25 км. в глубину. Поставки американцев наверстали и теперь уже обогнали наши поставки (по воздушному мосту через Югославию). Победные реляции Садата неделю назад выглядят уже смешно, а его отказ от наших услуг в ООН — предложить прекращение огня — трагическими. Косыгин был в Каире три дня, но вроде не добился уступчивости. И именно в день возвращения его в Москву (в четверг) израильтяне нанесли удар по каналу и прорвались в Египет.

Вчера вечером в Москву прилетел Киссинджер «по просьбе советского правительства». Но что можно предпринять? Очевидно, только отказ от поставок оружия, взаимный. Но ведь в этом случае арабам за несколько дней будет хана. И нас осудят все, кто не за «сионизм».

С 27 сентября по 6 октября в Москве находилась делегация КП Австралии (Ааронз, Тафт и Мэвис Робертсон - женщина). На главной - первой встрече — у Пономарева они держались нахально: Ааронз в официальной речи выложил все, что у них утверждено и в программных документах: КПСС проводит гегемонистскую политику в МКД, мирное сосуществование — это только государственный интерес СССР, Советский Союз — страна лишь «с социалистической базой», а отнюдь не социалистическое общество, зажим демократии, подавление инакомыслия тюрьмами и психбольницами и т.п. в духе Сахарова, КПСС занимается расколом коммунистического и рабочего движения в Австралии: серия больших и мелких фактов наших связей с СПА.

Б.Н. беленился, даже прерывал, заявляя «протест против клеветы».

Его собственная речь была беспомощна в смысле аргументов по-существу и местами досадно некомпетентна, что только усиливало позиции Ааронза в споре. «Опровержения» Б.Н. вызывали у них иронические усмешки. Однако на них подействовал угрожающий тон и твердость: если, мол, вы будете так и дальше - не ждите никакой нормализации с нами и... тем хуже для вас, с нас-то и волоса не упадет от вашей критики!

Потом 2-го и 3-го октября (я приезжал с дачи Горького для этого) — на Плотниковом и у меня в кабинете в ЦК - говорил в основном я. Я чувствовал, что в чем-то их можно еще убедить, а не только запугать. Включился, как всегда это бывает в спорах с иностранцами, «патриотическо-интернационалистический комплекс», и я работал увлеченно, в этот момент веря во все то, что говорил. И это подействовало, сначала - в tete-a-tete с Ааронзом, а потом и со всей делегацией. Они на глазах менялись. Мэвис внесла конкретные предложения по развитию связей КПА-КПСС, Тафт пообещал изменить «программные» положения с оценками СССР.

Очень они хотели иметь коммюнике. Этим воспользовался Б.Н. и велел им навязать признание «успехов в коммунистическом строительстве» и «одобрение нашей внешней политики», т.е. такое, что в корне противоречило их позиции в начале переговоров. После долгих споров и колебаний они на это пошли. Тем и закончилось. Расстались «тепло». Мы с Жуковым 4 часа провожали Ааронза в Шереметьево. Проинформировали обо всем СПА. Впрочем, они ожидали разрыва. Дело, видимо, все-таки пойдет на нормализацию. Они понимают, что разрыв с нами изолирует их от основной массы компартий и в конце концов и внутри сведет их к положению секты.

22 октября 73 г.

Между тем сегодня усилиями США-СССР прикончена война на Ближнем Востоке. Это колоссальное событие с точки зрения перспектив всеобщего мира. Значит, записанное в нашем договоре с Никсоном «о принципах - консультироваться» на предмет тушения конфликтов, могущих перерасти и т.д. - не просто слова. Это реальность, да еще какая!

А дело было так (со слов Пономарева). Косыгин не привез из Каира согласия Садата на прекращение огня. Тем не менее мы решили это предложить Киссинджеру. Он прилетел с самыми широкими полномочиями от президента. И вел себя с размахом, иронически, не торговался по мелочам, уверенный, что все будет так, как надо. Уже, когда он был здесь, израильтяне долбанули Синая, на западном берегу канала - 300 танков, 13 бригад уверенно расширяли плацдарм и создалась реальная угроза захвата главных переправ уже с запада. В 4 часа утра с пятницы на субботу Садат вызвал к себе посла Виноградова, будучи в состоянии полной паники, не владел собой. Буквально умолял посла тут же позвонить (т.е. поднять с постели) Брежнева и просить добиваться немедленного прекращения огня. Что и было на утро согласовано окончательно с Киссинджером, передано в Нью-Йорк, в ООН. Совет Безопасности немедленно четырнадцатью голосами принял резолюцию (китаец воздержался), с ней тут же согласились Египет и Израиль. Асад, правда, бурчит, что с ним даже не потрудились посоветоваться.

Сторонам дадено было 12 часов для прекращения огня. Киссинджер, правда, заметил было, смеясь, что в международной практике на подобные дела обычно дают 24 часа. Ему в ответ: «Ну зачем же люди-то будут гибнуть еще целых 12 часов?» Он: «Ну, ладно, пускай 12!»