Геннадий Прашкевич - Герберт Уэллс Страница 27

Казалось бы, земное тяготение должно расплющить пришельцев, но у них есть специальные, помогающие им машины. «Сверкнул луч света, и зеленоватый дым взлетел над ямой тремя клубами, поднявшимися один за другим в неподвижном воздухе. Этот дым был так ярок, что темно-синее небо наверху и бурая, простиравшаяся до Чертей, подернутая туманом пустошь с торчащими кое-где соснами вдруг стали казаться совсем черными».

Кстати, один из лучших переводов «Войны миров» принадлежит великолепному русскому поэту-акмеисту Михаилу Зенкевичу. Он понимал толк в фантастике, знал, что такое стиль. Его собственные стихи часто звучали как фантастические:

И вновь прорезав плотные туманы,На теплые архейские моря,Где отбивают тяжкий пульс вулканы,Льет бледный свет пустынная заря…И солнце парит топь в полдневном жаре,И в зарослях хвоща из затхлой мглыВозносятся гигантских сигиллярийУпругие и рыхлые стволы…

«Блеснула молния, и марсианский треножник четко выступил из мрака; он стоял на одной ноге, две другие повисли в воздухе. Он исчезал и опять появлялся при новой вспышке молнии уже на сотню ярдов ближе. Можете вы себе представить трехногий складной стул, который, покачиваясь, переступает по земле? Так это выглядело при вспышках молнии…»

Все это на фоне привычного Лондона, его окрестностей.

«Вблизи треножник показался мне еще более странным; очевидно, это была управляемая машина. Машина с металлическим звонким ходом, с длинными гибкими блестящими щупальцами (одно из них ухватилось за молодую сосну), которые свешивались вниз и гремели, ударяясь о корпус. Треножник, видимо, выбирал дорогу, и медная крышка вверху поворачивалась в разные стороны, напоминая голову. К остову машины сзади было прикреплено гигантское плетение из какого-то белого металла, похожее на огромную рыбачью корзину; из суставов чудовища вырывались клубы зеленого дыма…»

Не забудем, роман написан в конце 90-х годов XIX века.

Никто тогда не помышлял об исходах, описанных тридцатидвухлетним Уэллсом. Мировые войны (а он увидит обе) еще впереди, но Уэллс явственно, чрезвычайно реалистично увидел картины, уже через шестнадцать лет ставшие реальностью. «Тут были женщины, бледные и грустные, хорошо одетые, с плачущими, еле передвигавшими ноги детьми, — описывает он колонну беженцев, покидающих Лондон. — Со многими шли мужья, то заботливые, то озлобленные и мрачные. Тут же прокладывали дорогу оборванцы в выцветших лохмотьях, с дикими глазами, зычно кричавшие и цинично ругавшиеся. Рядом с рослыми рабочими, энергично пробиравшимися вперед, теснились тщедушные растрепанные люди, похожие по одежде на клерков или приказчиков. И несмотря на все это разнообразие, люди в толпе имели нечто общее. Лица испуганные, измученные, чувствовалось, что всех гонит страх. Всякий шум впереди на дороге, спор из-за места в повозке заставлял бесконечную толпу ускорять шаг; даже люди, напуганные и измученные до того, что у них подгибались колени, вдруг, точно гальванизированные страхом, становились на мгновение более энергичными. Кожа пересохла, губы почернели и потрескались. Всех мучила жажда, все устали, все натрудили ноги. Повсюду слышались споры, упреки, стоны изнеможения; и все то и дело выкрикивали, точно припев: скорей, скорей!»

Марсиане идут!

Цивилизация, создававшаяся веками, рухнула.

Лихой миноносец «Сын грома» уничтожает один из боевых треножников, но это пиррова победа… это даже не победа, а так… мелочь… Лондон открыт для марсиан, укрепления Кингстона и Ричмонда прорваны… В домах на Парк-террас и в домах других улиц этой части Мэрилебона; в районе Вестбери-парка и Сент-Панкрэса, на западе и на севере — в Кильберне, Сен-Джонс-Вуде и Хэмпстеде; на востоке — в Шордиче, Хайбэри, Хаггерстоне и Хокстоне; на всем громадном протяжении Лондона, от Илинга до Истхема, люди с ужасом выглядывали на улицу и поспешно одевались, чтобы влиться в ряды беженцев…

Евгений Шварц (драматург):

«Одно время мне казалось, что Уэллс, вероятно, последний пророк.

Бог послал его на землю в виде английского мещанина — сына горничной и приказчика-самоучки. Но в своего бога, в прогресс, машину, точные науки, он верил именно так, как подобает пророку. И холодноватым языком конца прошлого века он стал пророчествовать. Снобы не узнали его. Не принимали его всерьез и социологи, и ученые. Но он пророчествовал. И слушали его, как всякого пророка, не слишком внимательно. А он предсказал нечто более трудное, чем события. Он в тихие девяностые годы девятнадцатого века описал эвакуацию Лондона так, как могли это вообразить себе только нынешние очевидцы исхода из Валенсии или Парижа. Он описал мосты, забитые беженцами, задерживающими продвижение войск. Он описал бандитов, которые на ходу грабят бегущих. Читая это, я со страхом и удовольствием (тогда) предчувствовал, что так и будет, что я увижу это…»

Прекрасное открытие для марсиан: кровью людей можно питаться.

Уже одно это оправдывает их неожиданное нашествие на Землю. По крайней мере так думает случайный попутчик рассказчика — некий артиллерист, очень любящий рассуждать о будущем. У марсиан, оказывается, вообще не было пищеварительного аппарата — в сущности, они состояли из одной сплошной головы и щупалец. Поэтому они просто впрыскивали в свои вены свежую живую кровь других существ.

«— Что же они с нами сделают?

— Вот об этом я и думаю, — ответил артиллерист, — все время думаю. Из Уэйбриджа я шел к югу и всю дорогу думал. Люди потеряли голову, они скулили и волновались. А я не люблю скулить. Мне приходилось смотреть в глаза смерти. Я не игрушечный солдатик и знаю, что умирать все равно придется. Я видел, что все направляются к югу. Еды там не хватит на всех, подумал я и повернул в обратную сторону. Я питался около марсиан, как воробей около человека. А они там, — он указал рукой на горизонт, — дохнут от голода, топчут и рвут друг друга…

Он взглянул на меня и замялся:

— Конечно, многим, у кого были деньги, удалось бежать во Францию. Но тут у нас жратвы пока вдоволь. В брошенных лавках есть консервы, вино, спирт, минеральные воды; а колодцы и водопроводные трубы пусты. Так вот, я вам скажу, о чем я иногда думал. Марсиане — разумные существа, и, кажется, хотят употреблять нас в пищу. Сначала они уничтожат наши корабли, машины, пушки, города, всё это будет разрушено. Будь мы маленькими, как муравьи, мы могли бы ускользнуть в какую-нибудь щель. Но мы не муравьи. Мы слишком велики для этого. Марсианину стоит пройти несколько миль, чтобы наткнуться на целую кучу людей. Я видел, как один марсианин в окрестностях Уондсворта разрушал дома и рылся в обломках. Но так поступать они будут недолго. Как только покончат с нашими пушками и кораблями, разрушат железные дороги и сделают все, что собираются сделать, то начнут ловить нас систематически, отбирать лучших, запирать их в клетки. Вот что они начнут делать! Они ведь еще не принялись за нас как следует!