Джеймс Макговерн - Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 Страница 27

Так Борман разъяснял «вопрос», о подлинной сути которого имел полное представление. Он понимал, что означают такие вводящие в заблуждение фразы, как «либо отправлены дальше на восток», и что предпринимается для «окончательного решения еврейской проблемы» по мере приближения Сталинградской битвы к кульминации.

Еще до войны большинство австрийских и немецких евреев были лишены нацистами гражданских прав и вынуждены были эмигрировать. После начала войны многие тысячи из них, которые не смогли эмигрировать, погибли в концентрационных лагерях. Но Восток, под которым нацисты подразумевали Польшу, Прибалтийские страны и оккупированную территорию России, был перед войной средоточием расселения евреев в Европе. Более трех миллионов евреев проживало в Польше, полтора миллиона — на оккупированной территории России. Массовые расстрелы восточных евреев эйнзацгруппами СС происходили начиная с завоевания Польши. В России применялась другая технология уничтожения: передвижные газовые камеры («душегубки» — машины-фургоны), в которые евреи загонялись и уничтожались выхлопными газами по дороге к коллективным захоронениям. (По иронии судьбы «душегубка» была изобретена евреем И. Бергом, начальником АХО управления НКВД по Москве tt Московской области.

С 1936 года такие машины с надписью «Хлеб» везли, например, с Лубянки в крематорий Донского монастыря «классово чуждых» людей, которых по прибытии оставалось только выгрузить и сжечь. В 1939 году Берга расстреляли. — Ред.) Но решение использовать геноцид в качестве активной и тщательно разработанной нацистской политики, очевидно было принято лишь летом 1941 года.

Обсуждение этого решения велось в строго секретной обстановке, очевидно, исключающей записи на бумаге. В нем, видимо, принимали участие лишь Гитлер, Геринг, Борман, Гиммлер и Рейнхард Гейдрих, руководитель Главного управления имперской безопасности (РСХА), которому предназначалась роль центральной фигуры в «окончательном решении» еврейского вопроса.

31 июля 1941 года Геринг, получивший, несомненно, устные указания Гитлера, отослал Гейдриху письменную директиву: «В дополнение к заданию, порученному вам 24 января 1939 года, по разрешению еврейской проблемы посредством эмиграции и выселения… я настоящим приказываю вам осуществить все необходимые приготовления организационного, финансового и материального характера для полного разрешения еврейского вопроса в пределах немецкого влияния… Кроме того, приказываю вам передать мне, возможно скорее, генеральный план, содержащий организационные и практические меры, необходимые для реализации искомого окончательного решения еврейского вопроса».

Гейдрих взялся за выполнение директивы с присущими ему административной сноровкой, воображением и свирепым рвением. В течение шести месяцев были полностью задействованы организация и материальные возможности, необходимые для осуществления «искомого окончательного решения». На востоке было создано определенное число лагерей уничтожения. Самым большим из них был лагерь Аушвиц (Освенцим) в 37 милях (около 60 километров) к западу от Кракова. Евреев доставляли в сортировочные центры лагерей, где те из них, то не прошел отбора на подневольную работу, умерщвлялись, а их тела сжигались в крематориях. Комендант Аушвица, Рудольф Хёсс, был приятелем Бормана со времени существования организации Россбаха и убийства Кадова.

Гейдрих прекрасно справлялся со своей работой. Ему удавалось все, за что он брался. Тридцативосьмилетний Рейнхард Тристан Гейдрих представлял собой, в отличие от многих других нацистских лидеров, образец физически крепкого нордического типа. Он был высоким, стройным блондином с голубыми глазами, взгляд которых пронзал и гипнотизировал. Отличился как хороший летчик, атлет и опытный фехтовальщик. Его отец завоевал репутацию отличного преподавателя музыки, а Гейдрих, слывший отличником в школе, блестяще играл на скрипке.

Сначала Борман был одним из стойких приверженцев Гейдриха. Но энтузиазм вскоре пропал, когда он начал распознавать в хладнокровном, способном заместителе Гиммлера еще более опасного соперника, чем сам рейхсфюрер СС. 27 сентября 1941 года Гейдриха назначили исполняющим обязанности имперского протектора Богемии и Моравии (большая часть предвоенной Чехии в составе Чехословакии) в дополнение к его другим обязанностям. Это было еще одно назначение, сделанное не без влияния Бормана на Гитлера. Все сообщения Гейдриха из имперского Протектората Богемии и Моравии поступали к фюреру через его союзника Бормана. Однако Гейдрих настолько преуспел в претворении в жизнь «окончательного решения» и управлении протекторатом, что вызвал восхищение Гитлера, а следовательно, зависть и ревность Бормана. Последствия были обычными.

Гейдрих в сопровождении главы управления внешней разведки СС Вальтера Шелленберга прибыл в ставку «Вервольф», чтобы лично доложить фюреру об экономических проблемах Протектората. Им пришлось долго ждать перед бункером Гитлера. Наконец появился фюрер. Его сопровождал Борман. Гейдрих приветствовал Гитлера нацистским приветствием, затем подождал немного, готовясь спросить разрешение на доклад. Но Гитлер лишь бросил короткий взгляд на Гейдриха. Затем на его лице появилось выражение недовольства. Борман взял фюрера за руку и уверенно и непринужденно повел его обратно в бункер. Гейдрих подождал возвращения Гитлера, но тот больше не вышел.

На следующий день Борман встретился с Гейдрихом и сообщил ему, что фюрера его доклад больше не интересует. Наблюдая их встречу, Шелленберг подумал, что, в то время как Борман самым любезным тоном сообщал об отказе фюрера от встречи, «Гейдрих питал к нему невыразимую ненависть».

По возвращении в Прагу Гейдриха повезли теплым солнечным утром 27 мая 1942 года из его замка за городом через пригороды в аэропорт. Это был его обычный маршрут. Его низкий, зеленый, двухдверный «Мерседес-Бенц» легко узнавали. На каждом из его крыльев развивались вымпелы, один обозначал имперский протекторат, другой — СС. Гейдрих особо не заботился о мерах безопасности, ехал с открытым верхом машины. Он сидел на переднем сиденье рядом со своим шофером, сержантом Кляйном. Когда шофер сбавил скорость, чтобы сделать поворот, неожиданно возник человек и попытался обстрелять автомобиль из автомата «Стэн» через переднее стекло.

Автомат в руках нападавшего отказал — заклинило затвор. Вместо того чтобы увеличить скорость, Кляйн почти остановил машину, когда Гейдрих схватился за револьвер. Второй нападавший в это время закатил под багажник машины большой серый металлический шар. Шар оказался гранатой Миллса специальной конструкции. Взрыв разворотил заднюю часть «Мерседеса» и заставил его остановиться.