Федор Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980 Страница 28

Вот фрагменты «беседы» с Олегом Далем 7–8 января 1992 года. Эта уникальная информация была получена на сеансе трансмедитативной связи с помощью «посредника» (Марины)…

7 января 22 часа — 8 января 3 часа.

Присутствуют от редакции «Аномалии» — обозреватель Татьяна Сарченко, фотокорреспондент Михаил Глико, наблюдатель — член Географического общества Павел Сырченко.

Марина записывает в тетрадь приходящую информацию. Лицо спокойное, состояние не сомнамбулическое, легко поддерживает разговор и одновременно пишет крупным почерком. Быстро. Потом читает.

Д.: Да. Даль. Добрый вечер…

Ред.: Кто вы, какова ваша сущность? Вы души умерших людей?

Д.: Понятно. А это я сам не могу понять. Кто мы? Мы — это вы, но лучше. Немного. В конце концов вы журналисты — так это облекайте сами. Я непонятно говорю? Тогда уточняющие вопросы.

Ред.: Вы материальная цивилизация? Где вы находитесь в земном понимании: планетарная система? Межзвездное пространство?

Д.: Да, мы — материальная цивилизация. Но имеем возможность пользоваться выходом в «астрал» (так сказать). Планетарная система? Это немного не тот вопрос. Можно сказать и о дельте Лебедя, и о Сириусе, так как мы не ограничиваем свое пребывание одной планетой, одной галактикой, одной Вселенной. Мы способны сделать живой любую звезду, планету. Адресов много. Я, например, живу в системе Лебедь.

Ред.: Цель вашей цивилизации?

Д.: Цель нашей цивилизации — это постижение истины. Как и для вас…

Ред.: У вас есть технические средства передвижения или способ какой-то иной?

Д.: Есть, конечно. Знаете, мне так смешно отвечать на эти вопросы, потому что вы (земляне) ответили. Пользуемся подпространствами. Это понятно? Время — штука материальная — имеет пропуски. Ну, представьте, над планетой сеть шахматную, и не одну, а несколько наложенных друг на друга, и вот когда клеточки черные совпадают друг с другом, образуют, так сказать, временную трубу — это позволяет нам не распадаться на атомы при скорости. Это банальщина, но факт…

Ред.: Вы говорили, что работаете в Абреноцентре. Что это такое?

Д.: Это организация, занимающаяся проблемами станций-школ: Земля и некоторые другие… Абрен — это жизнь вне жизни. Понятно? Земля не подготавливает. Земля — это как бы отрезок жизни наш, который способствует наконец-то очищению для нас здешних. Ну, ладно, школа — это Земля, а вуз — это здесь… На Землю мы попадаем в двух случаях:

1. Мы были неправедны в своих предыдущих жизнях.

2. Мы пресытились существованием здесь…

Ред.: Вы ощущаете себя людьми?

Д.: Да. Да. Конечно, ощущаем. Но очень неважно. Понимаете, мы для нас здесь — это вы для себя там. Мы технически сильнее, нравственнее, моральнее и т. д. Добрее, наконец, а для себя мы люди. Вернетесь — вы поймете!..»

В заключение приведу комментарий к этим событиям тещи О. Даля Ольги Борисовны (журнал «Огонек», сентябрь 1997 года): «В Питере в газете «Аномалия» появилась небылица о спиритических контактах некой Марины с покойным Далем. Она жила в Армении, и якобы Олег спас ее, предупредив о землетрясении. Она утверждала даже, что видела его, записывала за ним послания и т. д. Мы пытались найти в его «монологах» характерные словечки, но так и не смогли. Эта женщина даже выпустила брошюру «Олег Даль» с его потусторонними монологами. Когда эта Марина была здесь, я ей сказала: «Мариночка, я ничего не могу сказать. Я просто спасаю Лизу. У нее приступы астмы, она угнетена, я тебя умоляю, уйди до прихода Лизы». С тех пор мы ее не видели».

Александр ЗБРУЕВ

А. Збруев родился 31 марта 1938 года в Москве, на Арбате, в знаменитом роддоме имени Грауэрмана. На Арбате же и жил. Его отец был крупным руководителем и занимал пост заместителя наркома связи. Мать была из адвокатской семьи, имела актерское образование и на момент рождения сына работала на кинофабрике имени Чайковского. В самом конце 1937 года, после возвращения из служебной командировки в Америку, отца арестовали как «врага народа». Суд над ним длился всего лишь 15 минут и приговор был краток: расстрел. Так что своего отца А. Збруев живым уже не застал. А вскоре настал и их с матерью черед вкусить все прелести сталинской демократии. Как членов семьи «врага народа» их арестовали и этапом отправили на пять лет в исправительно-трудовой лагерь под Рыбинском.

Что такое сталинский лагерь, читателю, думаю, объяснять не надо. Миллионы людей были перемолоты в пыль в этих жерновах, и семью Збруевых в конце концов ожидало то же самое. Но судьба оказалась к ним благосклонна. Лагерное начальство пожалело молодую женщину с младенцем на руках и заменило лагерь ссылкой. Там они прожили до 1943 года, после чего им разрешили вернуться в Москву.

Они вернулись на родной Арбат, в квартиру, в которой родился Саша. Из вещей там практически ничего не осталось: самое ценное вынесли работники НКВД, а остатки подобрали соседи. Но когда хозяева вернулись назад, им так ничего и не вернули.

В 1945 году Александр пошел в первый класс 69-й московской школы. По собственному признанию, учился он плохо, не знал алгебру, тригонометрию. Дважды его оставляли на второй год. И если бы не мать, которая всеми силами тянула его из класса в класс, он бы школу так и не окончил. Единственным серьезным увлечением А. Збруева в школе был спорт: одно время он занимался боксом, затем — гимнастикой. В последнем виде спорта заработал 1-й разряд, неплохо выступал на районных соревнованиях. Однако затем и это дело забросил.

Между тем среди местной шпаны Збруев был в авторитете, несмотря на то, что по годам был самым младшим. Кличка у него тогда была соответствующая его происхождению — Интеллигент. Когда их шайка шла по Арбату (а заводилами в ней были Пиджак, Колчак, Придурок и Пан, одетые в «прохаря», в кармане финский нож), вся окрестная детвора разбегалась во все стороны. Драться эти ребята умели и очень любили.

Свой первый стакан водки Саша выпил, когда учился в четвертом классе. Однако раннее приобщение к алкоголю вызвало у н «го обратную реакцию: однажды он так напился, что ему стало плохо.

А. Збруев вспоминает: «К моему другу приехал его старший брат — вор в законе, отсидевший много лет на зоне. На пирушку собралось много блатных ребят. И я по-соседски пришел. Там-то я и выпил свой стакан сорокаградусной… Помню огромную скворчащую сковородку — яичница, колбаса, картошка. Первая стопка, вторая — пацан, много ли мне нужно было? А отказаться нельзя, такая мысль даже не возникала. Очнулся в полном разборе, домой под руки вели».