Лаврентий Берия - «С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг Страница 28

Берия справедливо считал, что приходит время открыто рассказать также о советских «атомных» работах, чтобы о них узнали и народы СССР, и внешний мир. Сборник по истории овладения атомной энергией в СССР должен был показать всем, включая самих участников советского Атомного проекта, какие огромные свершения оказываются под силу людям, работающим сами на себя.

То, что этот сборник предназначался для массового издания, подтверждает и его структура. В сборник, кроме таких разделов, как, например, «Создание материальной базы для дальнейшего развития работ по ядерной физике» и «Развитие работ по использованию атомной энергии для нужд народного хозяйства» и т. д., должны были войти и такие разделы, как «Успех советской науки не является случайным», «Атомная бомба — новое оружие американских империалистов», «Успешное испытание атомной бомбы — крушение прогнозов американо-английских поджигателей войны». Во внутреннем документе для служебного пользования подобные пропагандистские разделы были бы, конечно, излишними.

Несмотря на то, а скорее вследствие того, что Берия активно редактировал черновик сборника, славословий Сталину и выпячивания заслуг Берии в сборнике не было. Сталин упоминался и цитировался несколько раз очень уместно, а имя Берии в сборнике упоминалось четыре раза в информационном аспекте — как председателя Спецкомитета. Зато в тексте присутствовали десятки имён руководителей и участников Атомного проекта, включая немецких специалистов.

Над черновиком сборника Берия работал практически до своего ареста в июне 1953 года, и если бы этот сборник увидел свет, то могла бы иначе сложиться вся последующая атомная эпопея в СССР. Если бы атомные работы стали частью гласной истории страны, то, возможно, разрушители державы не смогли бы так сокрушительно уничтожать отечественный ядерный оружейный комплекс и успешно дискредитировать облик ядерщика-оружейника в глазах общественности, как это было в конце 80-х — начале 90-х годов и позднее.

Однако включение ядерной оружейной деятельности в сферу гласности (как это предполагал сделать Л.П. Берия) сразу же ставило бы вопрос: «А кто руководил атомными работами?» В атмосфере шельмования Берии допустить возможность возникновения этого вопроса Хрущёв и хрущёвцы не могли.

Между прочим, по этой же причине оказались злостно и подло замолчанными выдающиеся заслуги войск НКВД и особенно пограничных войск НКВД СССР в начальный период войны.

А ведь признание этих заслуг имело бы не только историческое значение. Полный анализ состояния боевой подготовки РККА и Погранвойск НКВД СССР перед войной мог бы дать много для нелицеприятного обобщённого анализа вообще всей постановки оборонной работы в СССР. Берия — в отличие от большинства высших генералов РККА— был весьма равнодушен к парадной стороне дела, зато боевой подготовке погранвойск и оперативных войск НКВД уделял как нарком очень много внимания. Поэтому воины НКВД с лёгким стрелковым вооружением и держались неделю там, где войсковые соединения с тяжелой техникой порой не удерживались и суток.

Увы, опыт НКВД не был осмыслен ни сразу после войны, ни тем более он не осмыслен сегодня. Эффективная боевая подготовка не была сутью повседневной жизни как поздней Советской Армии, так и «армии» «россиянской».

Так же не был позднее осмыслен и потенциал бережного подхода Л.П. Берии к собственной истории. Воспитание у народа чувства законной гордости за сделанное державой на базе соответствующей гласной информации о сделанном — вот как смотрел на проблему Лаврентий Павлович. Для тех же, кто замышлял падение державы, было важно прямо противоположное — советские люди должны были восхищаться яркими рекламными фото западной военной техники, оставаясь в неведении относительно того, что советская техника тоже выглядела бы не менее эффектно, если бы попадала в объективы кино- и фотокамер советских военных репортёров.

О замыслах Л.П. Берии по гласному освещению истории атомных работ в СССР см. также запись от 2 июля 1950 года.

Снова идет хренотень с Ландау. Одни говорят, он не работает, а х…йней занимается, спрашиваешь других, подтверждают. Спрашиваю Харитона, хвалит. У них там круговая порука не хуже чем у уголовников. Большинство заявляет, что он крупнейший в СССР физик-теретик (так в тексте. — С.К.), а нам не его теории нужны, а реальный результат. Теории в Академии Наук, а у нам (так в тексте. — С.К.) надо кровь из носа Сверхбомбу сделать раньше американцев. Или хотя бы не позже.

Может он физик и крупнейший, но гнилой человек. С бл…дями путается, работает мало. В Америке тоже гении, а на работу ходят.

Тяжело мне все это. И не кому (так в тексте. — С.К.) не скинешь, без меня все пойдет не так. Вроде дело и налажено, и Борис[378] с Завенягиным есть, и Игорь, но все равно пока дела сдавать рано. Вот сделаем модель в миллион тонн, и хоть на колени перед Кобой стану, а попрошу освободить.

Сдам Борису дела, он потянет, если все окончательно наладим. И надо ЛГУ в нормальное Министерство преобразовывать. Бориса Министром, Игоря[379] замом по науке[380]. Все равно он уже не ученый, а организатор. И крепкий организатор, с большевицкой жилкой.

Коба запутался с грузинскими делами. Я ему доложил все, но осторожно. Он сейчас то верит, то не верит. Понять можно, время тяжелое. В Рухадзе[381] он сомневается, и это хорошо. Рухадзе му…ак и вор.

Надо время. Пусть убедится.

Понятно, почему Кобу особенно беспокоит Кавказ. Сейчас у нас везде по ту сторону кордона есть защитный пояс от Финляндии через Польшу до Румынии и Болгарии. А на участке Турции все решает Америка. Здесь дыра. Поступают сведения о подготовке широкого плацдарма против нас на юге. США хотят создать блок из Югославии, Греции и Турции. А это будет серьезно.

Дело вряд ли выгорит, потому что народ Тито такого не простит. Он и так уже дел натворил. А с турками может выйти реально. И они нахалы, я их знаю прекрасно. Сколько они испортили мне крови.

Так что Кобу можно понять.

И еще еврейские шашни. Как ни чисти, все равно нарастают. Живучая погань.

В этом году будем без отпуска, проведем Съезд[382]. Пора. Коба собирает у себя редко, а все равно не легче.

Одно хорошо, можно сосредоточится (так в тексте. — С.К.) на текущих делах.

Редко я теперь берусь за свой дневник. Ха! Дневник, это если пишешь и пишешь, а тут то пишешь, то нет. Ни времени нет, не жалания (так в тексте. — С.К.). По выходным хорошо на даче. Марфа[383] просто хороша. Серго с ней повезло. По крайней мере пока, а там — кто знает.