Виталий Люлин - Когда усталая подлодка... Страница 28

Тот, в позе испуганного тушканчика, таращит непонимающие глаза.

— В чем дело, товарищ Белов? Почему вы здесь, а не на вахте в девятом?! — механик — сама суровость.

— Какой бардак! — подливает масло в огонь вахтенный офицер.

— Ды-ы-к, тащ… я вроде бы не расписан на вахты, — начинает лепетать Белов, но его прерывает боцман.

— Это не его вина, а моя. Не во всем проинструктировал Белова. Я ему сейчас объясню. Подойдите ко мне.

Белов подходит к боцману.

— Тебе как, понравилась наша эрзац… в общем, механизм физиологической разгрузки? Да? Вот видишь, а ты мне в первый раз не поверил. Ну, а как ты думаешь, чем достигается реальный, правдивый эффект механизма? Не знаешь? Вот теперь будешь знать. На одной вахте сходишь в закуток, спустишь пары, так сказать, физиологически разгрузишься. А на другой вахте, будь любезен, помоги и товарищу разгрузиться, — поясняет боцман по секрету всему свету.

— Как это?

— А так! Любишь кататься — люби и саночки возить. Место вахтенного на механизме физиологической разгрузки — девятый отсек, но с другой стороны тонюсенькой переборочки известного тебе закуточка. Форма одежды — без штанов, и уперев зад в обозначенный на переборке ложемент. Понял? Я заметил, что ты явился в девятый подмытым. Так что можешь отправляться на вахту, не мешкая, — суровеет боцман.

Вахта отсека молча и насупленно разглядывает корреспондента.

— Так надо же было… — пытается возникнуть Белов.

— Надо или не надо, но уже было. У нас по этой части порядок суровый. Сам погибай, а товарищей выручай. Так что, дуй на вахту, — главный рулевой уже в открытую демонстрировал неумолимость и суровость.

Демократический централизм в эпоху соцреализма.

«Вот тебе и правдивость! Что же я об этом напишу?» — уныло подумал Белов, но покорно пошлепал к кормовой переборке отсека.

Когда кремальера люка пошла вверх, гомерический хохот прокатился по центральному. Оседлав комингс люка, Белов окинул непонимающим взглядом хохочущий отсек и продолжил свой путь.

Дядька

Все. Наш рпк СН свое отходил. Почему? Хотели бы и мы об этом знать. Для шестнадцатилетнего возраста вроде бы рановато отправляться на резку. Так решили на «верху». На Большом Козловском, в Главном Штабе ВМФ. А может, и еще выше. Им виднее. И прислали соответствующую директиву: «… оружие выгрузить. Переход на судоверфь совершить в надводном положении, в строго оговоренные сроки … и т.д.» Это чтобы американские фотоспутники засняли «на память» этот самый рпк СН, идущий превращаться в иголки. Нам сейчас не нужны рпк СНы. Нам сейчас нужны иголки. Очень много иголок. Чтобы чинить штаны на драной ррреволюционной жопе. Очень мудрое и дальновидное решение.

Быстренько выгрузили оружие. Быстренько сняли все возможное и невозможное. Стырили даже необходимое для обеспечения безопасности перехода. Еще быстрее перешерстили экипаж по-принципу: на тебе, Боже, что нам не гоже! Еще раз перешерстили и … урезали. Хватит и двух смен на переход. Сменили командира. Пусть туда идет тот, кто давно устарел и мышей не ловит, или тот, кто случайно оказался в командирском кресле. Как говорится, от греха подальше. В общем, очень быстренько из могучего ракетоносца сделали, ну очень опасную лохань. Доложили о готовности к переходу. Получили закодированный приказ, некогда любимый неким российским императором: К.Е.М. (к такой-то матери).

Такой короткой резолюцией император ссылал проштрафившихся подданных в северную глухомань где, впоследствии, образовался городишко Кемь. В Кольском заливе радостно отрапортовали на Большой Козловский:

— Есть!

И отпихнули бывший рпк СН, а теперь лохань, от причала. Не забыв посадить на него «дядьку» — замкомдива. Уж так повелось на флоте, что на борту, как правило, всегда есть «дядька» — замкомдив или кто еще, с функциями дядьки-наставника. Чтобы он так думал. Но главное, с функцией «козла отпущения». Это само собой подразумевалось. Для спокойствия других козлов. Больших. Мало ли что произойдет с этой лоханью на переходе. Чтоб было с кого спросить. В экипаже-то публика — палец в рот не клади! Спрашивать с них, чтобы то ни было, давно было бесполезно.

Чапает себе эта лохань прибрежным фарватером, демонстрируя любопытным американским фотоспутникам классические обводы рпк СН.

Июльская теплынь греет резину корпуса и расплавляет мозги корабельной публике. У «козла отпущения», в дальнейшем, для краткости, будем звать его, все-таки, дядькой — на душе сумрачно. Куда ни сунется внимательным взором, всюду «вахтовики» заняты одним: смакованием скорых посещений в городе-судоверфи самого злачного места «РБНа» (ресторан «Белые ночи», официально). Но эта аббревиатура — РБН, давно и на полном основании имела в виду: развод бл…й на ночь.

Поднялся дядька на мостик, а на нём командир и вахтенный офицер, припечатав свои зады к теплой крыше рубки, разглядывают горизонт из-под боевых швартовых рукавиц. Толпы свободного от вахты подводного люда нещадно чадят сигаретами так, что за рпк СНом тянется дымный след, как за пароходом времен Крымской войны. Одурев от дымного чада на «свежем» воздухе, дядька решил пройтись «по низам» и глянуть недремлющим оком на то, что делается в отсеках. Шла зарядка аккумуляторной батареи (АБ). Дядька до атомных лодок успел источить зубы в командирах дизельной подводной лодки. Он-то знал, что зарядка АБ не терпит разрядки в умах. Как чувствовал, что этот рпк СН, став лоханью, обидится и покажет свой норов.

Только он влез в люк второго отсека, как там рвануло. Палубный настил вспучило, да так, что дядька чуть не влип в подволок. Но удержался, не потерял сознания и духа своего подводницкого.

— Аварийная тревога! Пожар в АБ второго отсека! Всем, кто есть в отсеке! Командую я! Включиться в ИП-46!… — прокричал он и тут же задраил кремальеру люка второго отсека. Зафиксировал ее болтом.

Пробежал к люку в первый отсек и его кремальеру законопатил на болт. Полностью изолировал аварийный отсек от смежных. Выполнил заповедь — сам погибай, но корабль спасай! Два матроса, оказавшиеся на посту электрика и профукавшие нормальную вентиляцию АБ, репетовали его команды в центральный пост и теперь уже действовали по его командам и как того требовала обстановка. Последствия взрыва водородной смеси в яме АБ были быстро локализованы и не привели к гигантскому пожару только благодаря слаженным и грамотным действиям трех подводников. Их действия были бы еще более стремительными и эффективными, если бы … не политическое обеспечение этого процесса, четвертым подводником. Дорогим замулей. Замполитом-политруком, но, по-прежнему, комиссаром.