Кэтрин Дюпре - Джон Голсуорси Страница 28

«Остров фарисеев», первая книга, предназначенная для переиздания, вызвал у Голсуорси большие затруднения. Он, несомненно, считал ее своим первым значительным произведением, работал над ней три года, отразил в ней основы собственной жизненной философии, но к 1908 году написанное им самим стало казаться Голсуорси чрезмерно прямолинейным и незрелым. К тому моменту его литературная репутация была утверждена двумя романами – «Собственник» и «Усадьба» – и пьесой «Серебряная коробка». Что же было ему делать с таким беспокойным детищем? Подлежал ли роман забвению, как «Джослин», или ему можно было разрешить жить, сохранить его как тень своего былого «я», приглушив тона? Он избрал второй путь: вооружившись красным карандашом, Голсуорси сел «подчищать» свое enfant terrible[47].

Красный карандаш очень тщательно прошелся по тексту, перепахав страницы, словно плуг. Некоторые изменения сделаны без видимой цели: ряд слов заменен безликими синонимами, производящими более слабый эффект, чем первоначальный вариант. Но наибольший урон тексту автор нанес, убрав целые пассажи описаний и оставив всего лишь одно слово, неспособное отразить его изначальную идею. Так, фраза «выражение дядиного лица было как у распятия» совершенно бессмысленна, в то время как первоначальный ее вариант: «выражение дядиного лица было такое, какое бывает у распятий, когда чувства рвутся наружу, как рвутся наружу кончики ногтей сквозь кожу башмака» – был живым и интересным описанием. Книга сильно пострадала от подобной «обработки», и потому текст второго ее издания значительно скучнее первого.

Но целью Голсуорси, наверное, было и сократить произведение в каких-то его частях. Повзрослевший человек стремился отделаться от свидетельств его юношеских порывов; манера письма стала более выразительной; он начинал понимать тактические преимущества благоразумия и сдержанности. Шелтон образца 1908 года менее горяч, чем он был в 1904-м; измученный любовью к Антонии, в 1904 году «он молчал, обуреваемый страстным желанием, взгляд его был напряженным, руки дрожали», теперь «он молчал, сердце его билось». Шелтон стал более сдержанным и в своих суждениях об обществе. «Какое право имеет наш класс задирать нос перед всем остальным человечеством?» – думал он в 1904 году. В последующем издании: «Какое право имеет наш класс относиться ко всем свысока?» Нельзя не обратить внимание на еще одно изменение: в раннем издании герой романа после смерти отца становится «собственником»; в 1908 году он стал «человеком со средствами». К этому времени первоначальное определение «собственник» приобрело для Голсуорси более широкое значение.

Я сочла необходимым рассмотреть все эти детали потому, что они свидетельствуют об огромных изменениях, происшедших в жизни Голсуорси и его мировоззрении. Нельзя не признать, что речь идет всего лишь о четырех годах, но, как мы увидим из последующих глав, годы эти были значительны для биографии писателя и наполнены событиями.

Глава 13

«СОБСТВЕННИК». ЧАСТЬ I

Голсуорси писал «Собственника» три года, но, несмотря на это, роман доставил автору гораздо меньше хлопот, чем «Остров фарисеев». Большую часть книг он создавал одновременно и поэтому чувствовал облегчение, переходя от неуклюжего Шелтона к менее беспокойным Форсайтам.

Работа над «Собственником» шла у Голсуорси более естественно, и писать о большом клане Форсайтов не представляло для него труда: это было сословие, которое он досконально знал изнутри, это были его собственные родственники.

«Остров фарисеев» как бы «расковывал» Голсуорси, так как устами Ричарда Шелтона автор выражал гнев против всего того, что его раздражало. Он был неудовлетворен положением женщин в обществе, сознавая, что их считают низшими существами по отношению к мужчинам; даже богатые женщины до такой степени не вольны в своих поступках, что после смерти мужа их принуждают вновь вступать в брак, а бедные женщины, вынужденные приставать на улицах к мужчинам, которые используют их для удовлетворения своей похоти, ими же и бывают наказаны. «Мы получаем то, что хотим, не запятнав свою репутацию никоим образом, – страдают от этого только женщины. А почему бы и нет – они ведь низшие существа», – сердито размышляет Шелтон, сидя в своем клубе. Шелтон, как и Голсуорси, посещает тюрьму в Дартмуре, и его потрясают условия, в которых содержатся заключенные; как и Голсуорси, он бродит по бедным районам Лондона и видит, в каких отвратительных условиях живут неимущие. (Голсуорси использовал собственный опыт, полученный им в годы, когда молодым человеком он «любил гулять вечерами по беднейшим кварталам»; он бывал также в домах рабочих, собирая ренту во владениях отца.) Но наиболее отвратительным Голсуорси было безразличие его собственного класса, восприятие как должного несоответствия между их собственным благополучием и жизнью бесчисленных Ферранов, представляющих остальное человечество.

Шелтон слишком сердит, чтобы быть приятным героем, он никогда не расслабляется, не перестает морализировать. Это похоже на кипящий котел, в котором поднимается давление: Голсуорси нужно сказать слишком много, и все это говорит Шелтон, выражающий мысли своего автора. Но написанная книга дала Голсуорси чувство свободы, он стал спокойнее и бесстрашнее и смог создать свой настоящий мир – мир «Саги о Форсайтах».

Впервые новая книга упоминается в письме Конрада, датированном июнем 1905 года:

«Меня очень взволновала новость о вынашиваемом Вами романе. Это хорошая новость: ведь Вы – человек, идущий к поставленной цели и знающий, чего он хочет. Но чего именно Вы хотите? Для меня это вопрос. Имя человека уже само по себе говорит о его моральных устоях и традициях; и все же мне хотелось бы знать абсолютно точно, знать столько же, сколько знаете Вы (или думаете, что знаете), что же будет дальше с этим обреченным родом Форсайтов?»

С самого начала Голсуорси почувствовал, что напал на «золотую жилу», писалось ему легко, и он с определенностью мог сказать, что книга, над которой он трудится, будет хорошей, возможно, даже гениальной; после долгих лет тяжелой работы, после многих «фальстартов» он нашел тему и манеру письма, которые подходили ему более всего. Первый отзыв Гарнета свидетельствует о том, что он по достоинству оценил книгу: «Первая глава великолепна, совершенна и по стилю, и по авторской концепции – и по-настоящему глубока», – писал он 12 июня 1904 года, а в постскриптуме к письму добавляет: «Вы сумели проникнуть в суть всех этих Джемсов, Сомсов и прочих почти сверхъестественным образом».

В этот период автор и редактор часто совершали совместные походы по Южному Уэльсу, и в том же самом письме Гарнет подтверждает, что условленная встреча состоится: «Все верно. Встречаемся в следующую субботу на станции в Кардиффе после прихода поезда в 5.45 или в Абервэгенни в 6.55».