Вячеслав Лопатин - Суворов Страница 28

Шагин-Гирей выразил Суворову благодарность. Был доволен действиями подчиненного и Румянцев.

Вскоре над Крымом нависла новая опасность. 9 июля 1778 года Румянцев сообщил Потемкину о том, что, согласно полученным им известиям, большой турецкий флот выступил в Черное море, пойдет в Синоп, а оттуда в Крым. «А как там господин Суворов не говорлив и не податлив, — выражал опасение фельдмаршал, — то не поссорились бы они, а после не подрались бы».

Через пять дней генерал-поручик получил письмо, подписанное капитан-пашой Газы Хасаном и трапезундским и эрзерумским пашой Хаджи Али Джаныклы. Турецкие военачальники в ультимативной форме требовали прекратить плавание русских судов по Черному морю — «наследственной области величайшего и могущественнейшего монарха, в которой никто другой и малейшего участия и никакого права не имеет». Заканчивалось послание угрозой топить русские военные корабли.

На кораблях командующего морскими силами Османской империи находился десант — воины Хаджи Али. Акция выглядела как личное дело полунезависимого феодала, порой бунтовавшего против центральной власти.

К встрече непрошеных гостей Суворов был готов: удобные для десантирования места были надежно прикрыты укреплениями и войсками. Ответ русского генерала был учтивым, но твердым: он не может поверить, чтобы «письмо… точно от вас было писано», ибо столь важные особы должны не только хранить обязательства своего государя насчет Крыма, но и соблюдать благопристойность и вежливость по отношению к России, с которой султан заключил договор о вечном мире; угрозы же свидетельствуют о намерении этот мир разрушить, а посему он, Суворов, имеет полное право дать отпор «сильною рукою», за что вся ответственность «пред Богом, Государем и пред целым светом по всей справедливости» падет на турецких военачальников.

Пока корабли с десантом медленно плыли от Синопа к берегам Крыма, Суворов провел важнейшее мероприятие — вывод местных христиан. Еще 8 марта Екатерина повелела Румянцеву «живущих в Крыму греков, грузин и армян, кои добровольно согласятся прибегнуть под покров наш и пожелают поселиться в Новороссийской и Азовской губерниях… принимать их со всею ласкою». Потемкину предписывалось «учинить подлежащие распоряжения, дабы новые сии поселяне со дня вступления в границы наши не токмо в пропитании своем не претерпели ни малого недостатка, но и по рассмотрению Вашему снабдены были как достаточным числом земли, так и нужными к заведению их домостроительства пособиями из казны нашей».

Инициатором акции был Потемкин. Проводя курс на ликвидацию постоянной угрозы для южных губерний России, он сознавал, что борьба за утверждение в Северном Причерноморье будет долгой и трудной. Без сильного флота ее не выиграть. Поэтому после окончания войны Потемкин, назначенный генерал-губернатором Новороссии, форсировал заселение и хозяйственное освоение причерноморских степей. Он выбрал место для Херсона — базы создаваемого на Черном море флота. Одновременно со строительством города шло возведение верфей.

На повестку дня встало решение вековой задачи — овладение Крымом. Христиане — греки и армяне, колонии которых давно существовали в Крыму и насчитывали более тридцати тысяч человек, во время мятежа 1777 года поддержали русские войска, поэтому угрозы фанатиков расправиться с ними были вполне реальны. История изобилует примерами жестоких расправ османских правителей над христианским населением Греции, Кавказа, южными славянами.

Потемкин учел и то, что ханская казна получала основной доход от налогов, уплачиваемых христианами, занимавшимися, в отличие от воинов-степняков, ремеслами, торговлей, сельским хозяйством, рыбной ловлей. Их вывод подрывал и без того слабую финансовую базу Шагин-Гирея, ставя его в еще большую зависимость от России.

Хан и правящая верхушка сразу поняли, чем грозит уход христиан. В гневе Шагин-Гирей обвинил Суворова в том, что его агенты принуждают греков и армян к выезду угрозами и обманом, а командующий Крымским корпусом нарушает договор о независимости ханства. Суворов и резидент А.Д. Константинов пускали в ход всё свое дипломатическое искусство, чтобы не допустить разрыва с ханом. Увещевание крымских христиан поселиться на новых землях в Приазовье с гарантией больших привилегий взяли на себя их духовные пастыри.

Но Шагин-Гирей всё же пошел на разрыв — отказался принять резидента и в новом письме Суворову от 22 июля 1778 года, обвинив того в неуважении к себе лично, потребовал полного ответа по делу о переселении. Генерал-поручик разъяснил, что христиане просили императрицу о защите «от предгрозимых бедствий и сущего истребления», и подтвердил верность России договорным обязательствам с гарантией полной поддержки хана как законного правителя Крыма, однако на просьбу дивана о 25-дневной отсрочке вывода ответил вежливым отказом.

Хан пригрозил, что пожалуется Панину и Румянцеву на несправедливости, якобы самовольно совершенные Суворовым и его подчиненными. В знак протеста он покинул дворец в Бахчисарае и стал лагерем в нескольких верстах от столицы. Как видим, операция по выводу христиан оказалась чрезвычайно сложным со всех точек зрения делом. Пришлось нанять более двух тысяч подвод, запряженных парами волов, обеспечить переселенцев продовольствием и жильем на всем пути следования к новым местам, придать им охрану. От Суворова требовали как можно быстрее завершить операцию и… поддерживать добрые отношения с ханом. Он должен был не допустить высадки турецких десантов в Крыму и… не давать повода к войне.

Описывая Петру Ивановичу Турчанинову ход переселения, впечатлительный Суворов делился с ним опасениями: «Боюсь особливо Петра Александровича за християн. Хан к нему послал с письмами своего наперсника. Чтоб он меня в Санкт-Петербурге чем не обнес. Истинно, ни Богу, ни Императрице не виноват». В письме от 18 августа читаем: «Худо с большими людьми вишенки есть (намек на живущего в имении «Вишенки» Румянцева, который, поддавшись ханским наветам, будет строго взыскивать с Суворова. — В. Л.), — бомбардирование началось и с получения [ордера] я, жена, дочь — в один день в публичной горячке. Прости, мой благодетель!»

В разгар вывода христиан у крымских берегов появились корабли Газы Хасана. Командующий Крымским корпусом предупредил турецких военачальников о том, что «карантин (на турецких кораблях отмечались случаи заболевания чумой. — В. Л.) не позволяет отнюдь ни под каким предлогом спустить на берег ни одного человека из ваших кораблей». Запрет был подкреплен военными демонстрациями.

Турция не решилась на новую войну — вскоре подписала с Россией конвенцию, подтверждавшую условия Кючук-Кайнарджийского мира, и признала законность избрания ханом Шагин-Гирея. Россия в ответ обещала вывести войска из Крыма и с Кубани. Трепетавший за свою участь хан также пошел на уступки. Напряжение спало.