Павел Федоров - Генерал Доватор (Книга 2, Под Москвой) Страница 28

Спустя несколько минут Ченцов сидел на коне и распоряжался передвижением батареи. Гремя кольцами постромок, ездовые подводили засыпанных хвоей битюгов и ставили орудия на передки.

Немцы открыли по завалу и ближайшему к нему лесу убийственный огонь.

Высокий, богатырского сложения, круглолицый красавец сержант Анатолий Алексеев, командир орудия, дал перед этим несколько залпов.

- На, держи, гад! - крикнул Алексеев, посылая снаряд.

Противник, не подозревая, что батарея снялась, засыпал старые позиции тяжелыми снарядами. Шишковский лес гудел и трещал, словно его хлестала жестокая буря. Кругом с шумом и грохотом валились срезанные снарядами вершины деревьев. Остро пахло смолой и пороховыми газами.

Гитлеровцы решили стереть с лица земли батарею. Она мешала им, как заноза в пятке, не давала двигаться, валила их танки, разбрасывала во все стороны табунившихся за танками автоматчиков.

Один взвод эскадрона Орлова, прикрывая левый фланг, не успел вовремя отойти и попал под этот обстрел. Выполняя приказание Доватора о захвате "языка", старший лейтенант Кушнарев тоже очутился здесь. Он все время торопил бойцов, чтобы быстрей выйти из зоны обстрела. Но передвижению мешали раненые. Их было уже более десяти человек. Из санитарок здесь оказалась только одна молоденькая девушка. Она не успевала перевязывать.

Девушка действовала очень спокойно. После очередного разрыва она быстро вскакивала на колени и торопливо ползла к лежащим на снегу бойцам.

Когда Кушнарев упал перед визжащим снарядом, у него слетела с головы кубанка. И хотя снаряд разорвался слева, старший лейтенант получил в правый бок основательный толчок. Он ткнулся носом в снег. В ушах стоял звон, потом его кто-то схватил за волосы и приподнял голову. Сначала он хотел крикнуть от боли, но потом раздумал и только сморщился.

- Вы живы? - раздался голос возле правого уха.

- А? - Кушнарев повернул голову.

- Вы не ранены, я спрашиваю? - Девушка, смутившись, выпустила из своего кулака спутанную шевелюру и потянулась за кубанкой.

- Нет, - редко смеявшийся Кушнарев на этот раз готов был расхохотаться. "Крепкий кулак", - мелькнуло у него в голове и почудилось, что он где-то слышал этот голос.

- Если нет, ползите дальше! - Девушка нахлобучила ему на глаза кубанку и, не обращая внимания на приближающийся свист мины, двинулась было к застонавшему неподалеку раненому. Но Кушнарев, поймав ее за рукав, рывком притянул к себе и вдавил ее голову в снег. Мина с треском разорвалась в нескольких шагах, именно в том месте, где лежал стонавший боец. Из развороченной воронки шел дым. Кругом валялись клочья окровавленной шинели. Девушка отвернулась и вытерла рукавичкой приставший к щеке комочек снежной грязи.

- Осторожней надо! - Приподнявшись, Кушнарев сел на снег.

- Ничего... - небрежно проговорила девушка.

Темные большие глаза девушки смотрели растерянно, густые ресницы вздрагивали. Только сейчас Кушнарев узнал Оксану, девушку из партизанского отряда. Она очень изменилась.

Двух казаков с перебитыми ногами пришлось тут же на снегу перевязывать. Одного понесли трое задержавшихся бойцов, другого, поменьше ростом, подхватил, как ребенка, на руки Торба. Оксана шла рядом, помогая Торбе нести раненого.

Кушнарев посмотрел сбоку на ее строгий профиль, на тонкий с горбинкой нос, и показалось ему, что она самая милая и мужественная на свете девушка.

- Когда ты приехала? - спросил он.

- Позавчера, - тихо ответила Оксана.

ГЛАВА 3

Батарея Ченцова выдвинулась на новые позиции благополучно, без потерь.

- Вовремя снялись... А командир полка сразу понял обстановку и повернул все по-своему, - заметил комбат, посматривая на веселых, коренастых батарейцев.

Это была единая, крепко спаянная семья, влюбленная в свои пушки и в своего отважного командира.

Сержант Алексеев, несмотря на мороз, сбросил полушубок и, проваливаясь в глубоком снегу, рубил молодую елку. Старший наводчик Максим Попов и заряжающий вислоусый Богдан Луценко, прозванный Хмельницким, рыли капонир.

Алексеев, схватив елку, хотел было откатить ее в сторону, но Ченцов приказал поставить на место, чтобы "росла" в снегу. Так поступили и с другими деревьями.

- Когда снаряд пролетит, - объяснил Ченцов, - такие елки сами попадают. Раз мы в засаде, то важна внезапность. На каждый танк даю три снаряда, хватит? - спросил он у Алексеева.

- На этом расстоянии бью с двух! - ответил Алексеев. - А сколько на пехоту?

- Пехотой будет заниматься комэска три. У него одиннадцать пулеметов, он их встретит, а мы подсобим...

Работа по установке орудий шла заведенным порядком, как в образцовом, отлично организованном хозяйстве. Плохо обстояло дело лишь с устройством временных укрытий. Для того чтобы выкопать в мерзлой земле небольшой окопчик, требовались невероятные усилия.

Стрельба начинала стихать.

На командном пункте связисты временно оборудовали телефонную станцию. Стены выложили из снега и мелких веток, сверху натянули плащ-палатку, внутри настелили еловых лапок.

- Связистам треба удобства, - подшучивая, заметил Богдан Луценко.

- Культура! У них в землянке всегда плакаты висят: "Не шуметь", "Курить в час полцигарки, а то дышать нечем", "Говорить вежливо. За крепкое слово бьем телефонной трубкой по пяткам", - отвечал ему в тон Максим Попов, отворачивая ломом глыбу мерзлой земли.

- Это все Савка Голенищев выдумывает у них. Знаешь, длинный такой...

А в это время Савка Голенищев уже сидел в своем убежище и басил в телефонную трубку: "Орел", "Орел", я - "Калуга", я - "Калуга". Рядом с ним на куче еловых веток в ожидании разговора прилег комбат Ченцов.

- "Орел", "Орел", - продолжал бубнить Савка, - дай "Огородника", "Бригадир" просит.

На командном пункте первого эскадрона, в глубокой, с пятью накатами землянке, комиссар батареи, двадцатитрехлетний политрук Валентин Ковалев, взял телефонную трубку.

Напротив него сидели командир первого эскадрона лейтенант Рогозин, а рядом политрук Гриша Молостов. В конце стола (крышкой его служила принесенная из села дверь) - командир разведэскадрона старший лейтенант Кушнарев. Он прибыл со своими разведчиками добыть "языка", которого ему никак не удавалось захватить. Сейчас, после боя, разбирали обстановку, спорили о международном положении и закусывали курами и жареной свининой. Кур и свинину доставил в огромных молочных бидонах председатель Данилковского колхоза Никита Фролов. Круглый, ширококостный, краснолицый председатель сидел рядом с Валентином Ковалевым. Разомлев от выпитой водки, он блаженно улыбался и с гордым самодовольством разглаживал густую, невероятной величины бороду, то и дело поправляя большие, в роговой оправе очки.