Никита Михалков - Территория моей любви Страница 29

Однажды на съемках фильма «Утомленные солнцем‑2» Надя цемента наглоталась. Дело в том, что цемент удобно запускать ветродуем вместо снега, когда снимается пурга и метель. Честно говоря, думаю, снимать «на цементе», когда в кадре живые артисты, в какой-то степени даже противозаконно.

Когда я понял, что Наде в лицо порывами летит цемент, изменить что-то уже было невозможно. К концу эпизода Надя стала задыхаться, зашлась от кашля. Сцена снималась на сильном морозе… Но все обошлось – Бог миловал.

Конечно, Татьяна пожалеть детей на съемках просила. Но думаю, пойди я жене навстречу, сама Надя не простила бы мне этого. Надя – перфекционист по сути своей. В этом мы с ней похожи. Она сама настояла на том, чтобы не пользоваться никакими возможными послаблениями, наподобие того, чтобы лишний раз вызвать дублера или забежать с мороза в вагончик погреться. В этом она настоящий друг, профессионал и партнер, на которого можно положиться. И это касается всех – и Анны, и Темы. Надо стоять – стоим. Надо ждать – ждем. Надо – значит, надо.

По правде говоря, Тане мы не рассказывали и половины того, с чем ребятам приходилось сталкиваться. Между прочим, эти качества стойкости и смирения присущи всем моим детям. Например, Тема, который снимался с другими молодыми актерами в «Утомленных солнцем» в сцене, где гибнут кремлевские курсанты, имел возможность получить в костюмерной теплую куртку, теплое белье, носки и валенки. В тот год была очень холодная и бесснежная зима, что делает холод еще более суровым, как бы обжигающим.

Надя с папой, комдивом Котовым (Надя и Никита Михалковы), и завоеванный ими «Оскар». 1995 г.

Костюмерша пригласила Тему в свой вагончик и попыталась выдать ему теплую одежду. Тема сказал: «Нет-нет, не надо, все хорошо». И ушел на площадку.

Костюмерша прибежала ко мне и пожаловалась, что Тема отказывается одеваться. Я подозвал его, спрашиваю:

– В чем дело? Что ты?

С Артемом. 1986 г.

Он говорит:

– Ну как ты представляешь себе: мы там сидим в окопе все одинаковые, а я буду один в теплой куртке, валенках и теплом белье? Как после этого с ними общаться? Притом я все это получу, потому что я сын режиссера!

Мне показался поступок его очень достойным. И я ни на чем не настаивал в тот раз. Но забрал его теплое белье у костюмеров домой. И когда мы выезжали на съемки на следующий день, попросил Тему надеть его еще дома. Он тревожно спросил меня: «У всех будет такое белье?» Я ему ответил: «Да». И выполнил свое обещание.

Артем Михалков. 2000‑е гг.

Мама у нас – любимая и замечательная, но очень эмоциональная и темпераментная. И, приезжая на съемочную площадку, она, как назло, попадала на довольно жесткие сцены.

Например, в Праге по несколько часов Наде приходилось плавать в холодном бассейне, держась за «муляжную» мину. Приехавшая на съемку Таня, обладающая невероятным воображением, направленным на то, как трагически может кончиться то или иное происшествие, почему-то никак не могла понять, что мина эта не настоящая. Вернее, головой она понимала, но ее материнское воображение рисовало жуткие картины. И это, как ни странно, становилось по-настоящему опасным. Потому что паника за камерой передается актеру в троекратном увеличении.

После нескольких Таниных посещений я понял, что так дальше продолжаться не может. Она причитала, охала да ахала. А когда Надя душераздирающе кричала: «Па-а‑а-па!» – у нее слезы лились из глаз. На съемках нет места личным эмоциям. Все и так на взводе. Хотя реакция Тани была совершенно нормальной, житейской (она боялась за своего ребенка, который находился в экстремальных условиях), эта «клушевость» в данном случае могла спровоцировать тяжелые, непоправимые последствия. И тогда я сказал: «Стоп, секунду, мухи отдельно, котлеты отдельно. Хочешь быть здесь – будь, смотри, но молча. Или не приезжай на площадку, гуляй и наслаждайся жизнью».

Самая близкая дорога к разрушению – это истерика. Гениально сказал Тамерлан: «Храбрость – это всего-навсего терпение в опасной ситуации». Думаю, если бы Таня была свидетелем одного падения, у нее сердце просто могло бы не выдержать. Когда Надя на съемках, сбегая с холма, на всей скорости упала и сильно ударилась головой о землю. Дальше была тишина… Ни звука… На площадке все потеряли дар речи. Ведь там, «на общем плане», вдалеке, могло случиться все, что угодно, – потеря сознания, сотрясение мозга или еще что-то, о чем я даже думать не хочу. Я тогда себе сказал: «Спокойно. Тихо. Все хорошо». Но сам лишь через несколько секунд смог вымолвить: «Надя, ты жива?!» Эти слова прозвучали в тишине как-то неестественно громко. Но, уверен, самое страшное для Нади и всей съемочной группы тогда было услышать мой истеричный крик, свидетельствующий о потере контроля над ситуацией. Вообще контроль над ситуацией в экстремальных условиях – это, наверное, единственное, что может все спасти.

Внуки

Мои внуки не воспринимают меня как известного режиссера. Для них я просто Никитон, существо, которое их родители почему-то называют папой. Нет в них этого: «Наш дед – режиссер!» Сомневаюсь, что они вообще что-то видели из моего творчества. Но для меня это и не главное. Главное – чтобы они были здоровы и естественны.

Мне нравится, как Степан, Аня, Надя и Тема воспитывают своих детей. В общей сложности у меня уже девять внуков. Они все очень разные и удивительно самостоятельные. Самое главное, что мои дети взяли из воспитания в нашем доме, – это желание, возможность, точнее, необходимость разговаривать друг с другом, разговаривать со своими детьми, пытаться, насколько это возможно, встать на их место.

И еще что мне кажется чрезвычайно важным – это простота отношения к ним, не та простота, которая, как говорится, хуже воровства, а простота, если хотите, какая-то даже деревенская, народная, даже по отношению к рождению ребенка. Я помню, как позвонил Наде, мне нужен был чей-то телефонный номер. Она сказала, что мне через двадцать минут перезвонит ее муж Резо и продиктует номер. А спустя двадцать минут перезвонила сама Надя и сказала, что она только что родила. Это очень о многом говорит.

То же самое – Аня. Она родила первого мальчика, Андрея, после того как принимала гостей и родных у себя дома. И мы были с Таней у нее, она приготовила вкусный обед, мы поговорили, пообедали, посмеялись. Она вымыла посуду, села в машину, поехала и родила.