Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.) Страница 29

Царевна

28 января 2000 г

Сегодня мы ходили за водой. Далеко, в пожарные колодцы. Все остались живы!

Только бабе Нине стало плохо с сердцем в пути, и мне тоже — я чуть не упала от боли. Ее воду пришлось отдать военным — танкистам. Не выливать же?! А я свою — донесла.

С нами было много местных женщин, все с тачками, с баками.

На пригорке стояла «русская» пушка, она стреляла. Огненный снаряд вылетал у нас над головой. Мама забралась к солдатам на высоту. Стояла и смотрела на наш дом. Комментировала:

— Дом стоит! Из-под крыши валит дым. На верхних этажах пожары, Нам сказали не подходить к нашим домам 15–20 дней. Не беда! Вернемся раньше! Рискнем!

Мама каждый день повторяет слова:

— Пора домой!

Это как ее заклинание. Одновременно — мысль военного, писавшего на снегу.

Того, что дал мне зайца.

— Дорога назад широкая, без укрытий. Опасно! Идти надо большой группой, как уходили из своих домов, — решают все.

Начались общие сборы.

Дележ тех продуктов, что мы искали и носили вместе. Нам с мамой дали: ведро муки, лук, 1 баллон помидор, и (ура!) десяток картошек. Дополнительно выделили две литровые баночки: варенье и «аджика». Под кроватями у наших соседей много разной еды. Домашних консервов. Но старым бабулям Стасе и Нине с больным внуком отдали такую, же маленькую порцию, что и нам.

Я стащила для своего дома много полезных вещей: спички, вату, лекарство валидол и книжку «Прекрасная второгодница», о школьниках.

Мама сейчас выбросила «выходную», когда-то красивую, а теперь грязную, закопченную уличной печкой, кофту. Она переоделась в мужской свитер, который нашла в кухне, во дворе. Он совершенно чистый! Свою желтую кофту она положила на место свитера.

— Это еще зачем? — спросила я.

— Ее можно постирать, когда воды много будет. Пусть видят — выхода не было.

Мама сразу похорошела. Свитер серо — зеленый, ей идет!

Сегодня мы впервые обратились к военным.

Попросили наполнить бутыль соляркой или бензином. Они дали. Сделаем дома «коптилку»!

Домой! Домой! Домой! Ура-а- а-а!

Продолжаю.

…Вечер. Коптилка. Мы дома.

Сегодня мы совершили свой «переход».

Шли по глубокому снегу, по дороге, ведущей вверх.

Впереди всех — бабушка Стася. Она несла свою долю «пайка», в какой — то сумке. Все время спотыкалась. Оборачивалась, смотрела на нас, ждала помощи. Иногда она смешно повизгивала. Иногда стонала. За Стасей шли мы. Мама починила поврежденную ручную коляску. Установила на нее деревянный ящик. В него поместились: ведро с мукой, две банки — одна с помидорами, другая с «аджикой», лук и драгоценные картофелины.

Я несла сумку в цветной горошек. Это моя находка! Со двора одного из разрушенных домов. В сумке у меня расположились: желтый заяц, банка с вареньем, вата, разные лекарства, книжка о школьниках и еще красный свитер. Подарок тети Лины. Мама его не видела.

Вдруг там, дома, совсем ничего нет, а надо переодеться?

Кратковременно, к возвращению домой, отношения между всеми наладились.

Наши соседи перестали драться и ругаться.

Платья, подаренные мне, я оставила, развесив их за шкафом. Все они были пошиты по индивидуальному заказу, что подтверждало мамину версию о хитростях…

Сразу за нами по снежной дороге шли бабка Нина и ее больной внук.

Внук нес две стопки книг, перевязанных бинтом. Бабуля тащила свою долю еды. Малорослая, полная, она проваливалась в глубокий снег и трудно дышала.

За Ниной тянулись остальные. Жена Вовки тащила сразу две тачки: по одной в каждой руке.

Вовка тоже вез две нагруженные тачки. Лина завершала шествие. Ее тачка была почти пустой. Шла она бойко и легко. Эта женщина красива. Рыжие волосы до плеч, яркие голубые глаза. Лина всегда аккуратна! Даже в войну! И в сорок лет выглядит молодой, спортивной студенткой. По дороге домой выяснилось, оставили бабушку Машу. Охранять какое-то имущество!? И Аза осталась с ней.

— Там у нас много вещей. Бросать нельзя! — проговорилась Ольга.

Спровоцировали ее бабули простым вопросом:

— А где же все остальные?

— Придется еще за Олиной матерью идти, — сделал грустное лицо хитрющий Вовка.

Действительно, пока мы убирали битый кирпич, чтоб войти в свой подъезд, все жильцы из

дома напротив — укатили за «бабушкой», прихватив с собой пустые тачки. Вот поганцы! Из дома ведь все вышли, в чем были, без вещей. Бабушка Нина — в тапочках… на снег.

Я лично в старых маминых калошах. Без сапог. А чеченка Аза спасала свой единственный плащ… Увидев нас, подошли соседи из четырехэтажного дома рядом. Того, где погибла Раиса-армяночка. Они рассказали:

— Когда Николая с парализованной матерью вывели из дома, его старая мать начала умирать у военных машин. Тогда кто-то из военных не выдержал. Приказал отвезти обоих в госпиталь. Через два дня Николай осиротел. Он бросил остатки своих вещей! Уехал в беженцы или к дальней родне… Остаться ему было негде. Одна из стен его квартиры на втором этаже рухнула еще до Крещенья.

Наконец, когда стемнело, мы расчистили тропу к своей двери.

Но самой двери не оказалось!

У входа нас встретил наш расстрелянный холодильник. Его оторванная дверца лежала рядом. Мы вошли и увидели: простыни в крови. Моего маленького магнитофона и телевизора нет! Исчезли упакованные вещи: посуда, постельное белье. Нет даже моего нижнего белья — переодеться!

Квартира накренилась окончательно. Коридор с кухней провалились в подвал.

Дома остались два самых маленьких коврика. Документов и фотографий нет.

Многих старинных вещей, привезенных от бабушки из города Ростова-на-Дону, тоже.

Есть голенища от моих новых сапог?! Низ кто-то отрезал.

Все загажено. И вещи, и подушки дивана.

Мы так устали, что просто одели на себя то, что смогли найти.

Снег летел в комнату через окно.

Плевать! Мы дома!

Мама быстро соорудила «коптилку» из баночки от детского питания.

Мы накрылись старым потертым ковром, обнялись и заснули в коридоре на матрасе.

К утру сильно замерзли руки. Свои перчатки мы не нашли.

Не было даже самых старых.

П.

29 января 2000 г

Утром случились радости: увидели, что осталась старинная ваза, спрятанная в дровах! Сохранилась большая часть книг…

«Древние» бабушкины кастрюльки. Часть от любимого маминого сервиза, правда, без чашек, валялась по двору! Нашлось несколько бокалов! Нет нашего столового серебра, но есть тарелки! Никем не найден, остался большой магнитофон. Последнее приобретение предвоенного лета. А пропал мой любимый — маленький.