Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух Страница 29

Предложение Юнга не только породит статью против Бауэра, бывшего учителя, но и ляжет в основу всего будущего творчества Карла Маркса, и Маркс всюду будет пытаться дать на него ответ, в том числе в «Капитале», написанном двадцатью тремя годами позже.

Он сразу же взялся за дело. За то лето, что он провел один в Париже, ему удалось свести воедино свои первые идеи в области философии и экономики, прояснить все положения в одной рукописи, не предназначавшейся им для публикации (она будет опубликована только в 1932 году в сталинском Советском Союзе под заглавием «Экономическо-философские рукописи 1844 года»). Это было эссе для личного пользования, с которым автор не собирался расставаться. Впоследствии некоторые пожелали увидеть в нем «настоящего Маркса» и использовали его, чтобы установить, был ли он причастен к чудовищным вещам, совершенным позже его именем. Другие станут критиковать это сочинение, «отсталое» и опровергаемое, по их мнению, последующими произведениями Маркса, упрекая тех, кто увидел в нем истинную мысль Карла, в поисках «черепа Вольтера-ребенка». На самом деле это важное сочинение станет главным этапом в формировании мысли, которая будет постоянно развиваться, никогда не вступая с собой в противоречие, и в основе которой всегда будет сохраняться заложенный здесь двойной принцип: человек должен быть в центре всякого размышления и политического действия; ни одна революция не стоит жизни человека, поскольку ее цель — освободить его.

В этой работе Маркс, отталкиваясь от философии Гегеля, размышляет об отчуждении. Он намеревается «подняться над субъективизмом и объективизмом, спиритуализмом и материализмом, идеализмом и материализмом». Ни больше ни меньше! По Марксу, отчуждение — не философский термин, как у Гегеля, а характерная черта общества: человека отчуждает труд, и ничто иное.

В то же время эта работа отчасти характеризует его самого. Он, ныне отказавшийся от всякой работы по найму, сосредоточивает свой анализ на отчуждении трудом; он, тяжело переживавший положение наемного работника, будучи главным редактором двух журналов, подвластных прихоти их учредителей, превратит собственное отношение к деньгам в основу универсальной теории; он, с величайшим трудом решавшийся отдать рукопись издателю, как раз и увидел основу отчуждения в разлучении человека с плодами своего труда; он, не имевший другой профессии, кроме писательства, думал, что в идеальном обществе каждый сможет безвозмездно заниматься всеми ремеслами, к которым почувствует в себе способности.

Прочитав труды экономистов, основной упрек им Маркс сформулировал следующим образом: все они рассматривали частную собственность априори, и никто не дал исторического объяснения ее появлению. Он же считает, что всё есть труд и порождение труда, начиная с самого человека: «Труд есть акт порождения человека им самим», в труде «человек осуществляет себя». Любой предмет (или почти любой) — это труд: ценность вещей почти полностью определяется трудом. Капитал — всего лишь «кристаллизация труда», «накопленный труд», «мертвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд», — пишет он, неявно намекая на вампира из «Франкенштейна» Мэри Шелли, только что им прочтенного. Да и вся История, различные формы общества и религии, как и виды собственности — всего лишь продукты труда.

Далее Маркс хвалит Фейербаха, в философии которого «берет свое начало положительная, гуманистическая и натуралистическая критика». Согласно Фейербаху, с философской точки зрения экономическая теория совершенно бесполезна для постижения развития человечества. Чтобы восполнить этот пробел, он дает анализ «отчужденного труда»: «Рабочий становится тем беднее, чем больше богатства он производит, чем больше растут мощь и размеры его продукции». Однако, по Марксу, частная собственность не является источником отчужденного труда, напротив, она — его следствие. В его представлении отчуждение тесно связано с самим трудом. В отличие от Гегеля, определяющего отчуждение как отрешение человека от самого себя, и от Фейербаха, связывающего его с религиозной верой, Маркс обнаруживает отчуждение во взаимоотношениях человека с действительностью посредством труда, из чего вытекают различные виды организации общества и религии.

Он различает три уровня отчуждения, связывая все три с трудом. «Объективация» — это когда человек порождает в процессе труда действительность, чуждую ему самому, в виде предметов, которые затем ведут собственное существование: «Его труд существует вне его, независимо от него, как нечто чужое ему, и этот труд становится противостоящей ему самостоятельной силой; жизнь, сообщенная им предмету, выступает против него как враждебная и чуждая». Труд — это боль, страдание, которое «изнуряет физически и разрушает духовно», «внешний труд, в процессе которого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, самоистязание». Маркс уже тогда выдвигает мысль о том, что всякий труд есть страдание, потому что всякий труд порождает нечто, что неизбежно будет отлучено от своего создателя. Возможно, в этом надо видеть и мудрое замечание, касающееся его самого, объяснение того, почему ему на протяжении всей жизни будет так сложно расстаться с малейшим сочинением и счесть его законченным. В нем одна только мысль — поставить слово «конец» под рукописью — вызывает душевную боль, он описывает это страдание в начале своего творческого пути, размышляя о природе всякого труда и о тесной связи между индивидуумом и всяким произведением.

«Отъем» — это когда в капиталистическом обществе владелец предприятия отбирает у наемного рабочего плоды его труда: «Внешний характер труда проявляется для рабочего в том, что этот труд принадлежит не ему, а другому, и сам он в процессе труда принадлежит не себе, а другому». Здесь тоже упоминание о том, что пережил он сам во взаимоотношениях с издателями, наемным работником которых не так давно являлся (в качестве главного редактора кёльнского журнала) и которые заставляли его производить некий объект, в данном случае газету, — «от него не зависящий, ему не принадлежащий».

Наконец, «порабощение» — это когда наемный рабочий не может вырваться из системы, которая вынуждает его приобретать, чтобы выжить, товары, произведенные другими наемными рабочими, и в конце концов он начинает измерять ценность вещей лишь деньгами, которых они стоят или которые за них можно выручить. Рыночная экономика порождает потребительский индивидуализм, как сказали бы мы сегодня. «Мотив, которым руководствуются обменивающиеся между собой люди, это — не человеколюбие, а эгоизм», — пишет Маркс. Вместо всех физических и умственных чувств <…> явилось простое отчуждение этих чувств, чувство обладания. И здесь — намек на его собственное отношение к деньгам, которые он любит тратить, прекрасно осознавая, что таким образом становится зависим от них: «Частная собственность сделала нас столь глупыми и односторонними, что какой-нибудь предмет является нашим лишь тогда, когда мы им обладаем, непосредственно им владеем, то есть когда он существует для нас как капитал или когда мы им непосредственно владеем, едим его, пьем, носим на своем теле, живем в нем и т. д. — одним словом, когда мы его потребляем».