Моисей Радовский - Александр Попов Страница 29

Обществу, в связи с ожидавшимся затмением, предстояло провести большую массовую просветительную работу, что достигалось бы устным и печатным словом. Тот же Клейбер написал брошюру для массового читателя[345]. Элементарному описанию причин солнечного затмения с точным указанием его начала и конца в разных концах страны автор предпослал строки, представляющие собой яркое свидетельство того невежества, с которым приходилось бороться[346].

Вероятно, никто более глубоко и остро не переживал минуты затмения, чем великий русский художник В. И. Суриков, уроженец Красноярска, бывший в августе 1887 года на родине и наблюдавший вместе с участниками экспедиции солнечное затмение. Видимая во время затмения солнечная корона весьма интересовала живописца, и он постарался запечатлеть ее на полотне. Правда, зарисовки различных художников существенно отличались одна от другой. В распоряжении ученых-наблюдателей имелись более совершенные средства воспроизведения вида солнца при этом явлении — именно фотографирование, обеспечивавшее точное и верное отражение всего происходящего. Этим, как увидим дальше, занимался Попов, однако организаторы экспедиции придавали значение и зарисовкам. В «Инструкции для наблюдения во время солнечного затмения 7 августа», предназначенной для наблюдателей, среди которых, возможно, найдутся и художники, говорится: «Рисунки солнечной короны, сделанные различными лицами, часто представляют весьма мало сходства между собою; этому, впрочем, не следует удивляться, так как весьма понятно, что при виде такой странной, необычайной картины различные лица усматривают в ней различные особенности: один обратит внимание на пучки света, исходящие из солнечного диска, другой заметит яркое кольцо, окружающее солнце и темный лунный диск, третьего поразит искривление какого-нибудь выступа. Желательно получить несколько рисунков короны, деланных одним и тем же лицом во время самого солнечного затмения. При этом не столько важно иметь на этих рисунках изображение деталей видимого строения светового кольца, сколько дать общий контур короны и пучков лучей, исходящих из солнца»[347].

Уже было отмечено, что полоса предстоящего затмения была необычайно протяженной. Это привлекло внимание не только русских ученых, создавших густую сеть наблюдательных станций[348], но и многочисленных зарубежных астрономов и астрофизиков из Франции, Англии, Германии, Италии, Америки и Бельгии[349].

Необычайно большой интерес к солнечному затмению 1887 года вызывался, помимо астрофизических проблем, для разрешения которых это явление представляло неповторимые возможности, еще одним обстоятельством, представляющимся теперь заблуждением, впрочем, нередко встречающимся в истории науки. Тогда было широко распространено мнение, что вокруг солнца обращается внутри орбиты Меркурия еще не обнаруженная планета, которой дали название «Вулкан». Дело осложнялось тем, что в существование этой планеты уверовал такой научный авторитет, как знаменитый французский астроном Урбен Жан Жозеф Леверье (1811–1877), открывший планету Нептун. Он-то и дал название гипотетической планете. Ожидалось, что во время солнечного затмения удастся окончательно установить ее существование.

Назначенная физическим отделением Русского физико-химического общества комиссия ставила перед экспедициями вполне реальные задачи, заключавшиеся в проведении спектральных исследований, изучении поляризации света короны, фотометрических измерениях, и фотографировании солнечной короны[350]. К гипотезе же о существовании планеты Вулкан в России относились весьма скептически; в названном отчете о ней ни словом не упоминается[351].

Ожидавшийся с таким нетерпением день затмения обманул возлагавшиеся на него надежды. Погода на большей части пути лунной тени оказалась на редкость неблагоприятной. Из всех станций, организованных самим Физико-химическим обществом или при его содействии[352], удовлетворительные результаты были получены лишь в Красноярске и в меньшей степени в Петровске[353], поэтому больше всего ценных материалов поступило в общество от Красноярской экспедиции, в которой участвовал Попов. О ней довольно подробно рассказывает в своих воспоминаниях М. А. Шателен. «Я, — пишет он, — в то время был студентом третьего курса Петербургского университета и как раз слушал факультативный курс спектрального анализа, который читал Н. Г. Егоров в качестве приват-доцента университета. Конечно, Н. Г. Егоров на своих лекциях много говорил об астрофизических исследованиях и, в частности, об исследованиях в периоды солнечных затмений. Немногочисленные слушатели его курса с громадным интересом воспринимали сообщаемые сведения и затем, когда узнали о предполагавшейся для наблюдения затмения экспедиции, старались получить возможность принять в ней или в работах по ее подготовке какое-нибудь участие. В конце концов в состав экспедиции были включены два студента — А. В. Вульф[354], впоследствии профессор Петербургского политехнического института, и я. В дальнейшем к экспедиции присоединился еще третий студент, ученик Н. Г. Егорова по Военно-медицинской академии Климович»[355].

Далее Шателен рассказывает о том, как велась подготовка к намеченной экспедиции, как участники ее тренировались в астрономических наблюдениях в университетской обсерватории и обращении с приборами, которых было довольно много, общим весом свыше тонны[356]. Физическому отделению принадлежала лишь часть научного оборудования, которое повезла с собой экспедиция. Некоторые приборы были взяты из физического кабинета и астрономической обсерватории университета, а также из других учебных заведений, в том числе и из Минного офицерского класса[357], где физическим кабинетом заведовал Попов. Некоторые были сконструированы самими участниками экспедиции.

Благодаря воспоминаниям Шателена нам стало известно, что и Попов принял в этом деле активное и творческое участие, обнаружив уже тогда незаурядные изобретательские способности. Он потом вошел и в состав группы наблюдателей.

«Между членами экспедиции, — вспоминает М. А. Шателен, — были распределены обязанности по подготовке экспедиции, по конструированию нужных приборов, по собиранию нужных литературных материалов и т. п. А. С. Попов взял на себя фотометрическое изучение солнечной короны. Техника фотометрии в то время была далеко не так разработана, как теперь. Применялась только визуальная фотометрия. Экран Бунзена с масляным пятном был наиболее распространенным фотометрическим приспособлением. А. С. Попову пришлось самому разработать и метод фотометрического исследования короны и самому придумать и сконструировать специальный фотометр. Работа эта заняла всю зиму и весну 1886–1887 гг. Я хорошо помню все стадии, через которые прошел Александр Степанович, пока не остановился окончательно на приборе, который и был им сконструирован. В основу им был положен также экран Бунзена, но не с одним пятном, а с рядом пятен, расположенных по радиусам, расходящимся из одного центра. При помощи астрономического объектива, насколько помню, сантиметров 20 в диаметре, на экране получалось изображение солнечной короны. Лучи ее освещали экран. В зависимости от распределения света, испускаемого различными частями короны, исчезали на экране те или другие пятнышки. Таким образом, можно было судить о распределении света и вдоль радиусов короны и вокруг центра солнца. В этой работе А. С. Попов показал свои способности, так ярко обнаружившиеся при работе с герцевскими волнами»[358].