Наташа Северная - Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица Страница 29

Окончание путешествия совсем не радовало Клеопатру. Наоборот, она чувствовала раздражение. В порту ее никто не ждал. Не было ни Цезаря, ни хотя бы его посланников. Неприятное положение.

– Как-то здесь негостеприимно, – вынесла она свой приговор.

Опытный царедворец Аммоний, почувствовав настроение царицы, вежливо поддакнул:

– Да уж…

Клеопатра тяжело вздохнула. Неужели Цезарь не понимает, в каком свете он ее выставляет? Неужели он нарочно так поступает?

– Аммоний!

– Да, Божественная.

– Готовь царский кортеж. В Рим въедем сегодня. Быть может, нас будут встречать в городе.

Аммоний почтительно склонился.

Предчувствие не обмануло Клеопатру – город городов встречал ее восторженно и приветливо. Сотни добрых римских граждан вышли посмотреть на заморскую царицу.

Царский кортеж открывали золотые колесницы, за ними шли рабы-нубийцы, которые вели с собой ручных газелей, антилоп и гепардов. Все это было в диковинку для римлян. Крики восторга смешались с криками ужаса. С гордо поднятой головой Клеопатра ехала на золотой колеснице, на голове царицы, словно божественный ореол, сияла золотая диадема с литой змейкой. Рядом с ней стоял брат-соправитель. Царица чувствовала, как он боится толпы и старается к ней прижаться, находя в ней утешение и защиту. Эта детская непосредственность тронула ее до глубины души. Почувствовав к брату сострадание, она взяла его за руку. Вселенская царица смотрела на восторженно кричащую толпу со всей надменностью и высокомерием, на которые только была способна. Было время, когда она боялась и ненавидела римлян, и вот настал тот момент, когда они склоняются перед ней. Видел бы это отец… А то ли еще будет!

Целая делегация из преторов и эдилов с нетерпением ожидала появления египетской царицы. Цезаря среди них не было. Скрыв свое раздражение и разочарование, Клеопатра любезно выслушала приветственную речь и тысячу извинений от имени Цезаря, который не смог выехать ей навстречу по причине важных и срочных дел. После этих слов царица почувствовала облегчение. Она даже повеселела.

– Госпожа, Цезарь поручил нам торжественно провести вас на его виллу, что расположена на холме Яникул близ Тибра и окружена великолепнейшим парком, – почтительно произнес претор.

Вилла Цезаря не шла ни в какое сравнение с ее дворцами, но Клеопатре она понравилась с первого взгляда. Двухэтажное длинное, прямоугольное строение с мраморными колоннами, с яркой и цветной мозаикой на стенах и полах – все свидетельствовало об аристократическом вкусе хозяина. На вилле было множество подсобных помещений, несколько сотен комнат, алтарь, бассейн, конюшня, удивительной красоты зимний сад, роскошный фонтан, а вдоль центральной аллеи парка стояли бюсты греческих философов и римских полководцев. Убранство отличалось скромностью и вкусом, без излишней роскоши, и в то же время любой оказавшийся здесь человек мог с уверенностью сказать, что хозяин дома – богатый человек.

Целый день царица занималась размещением своих слуг и свиты. Чиновники и царедворцы, привыкшие к повиновению, очень быстро согласились потесниться и жить в комнатах по два человека, чего нельзя было сказать об ученых мужах. Астроном Сосиген не желал жить с математиком Феодором, философ Тиберий требовал, чтобы ему предоставили комнату с видом на реку, а лекарь Протарх вообще не понимал, почему он должен делить комнату с лекарем Олимпой. Только к вечеру удалось примирить враждующие стороны и уладить все споры. Сама Клеопатра заняла половину виллы, оставив несколько десяток комнат пустыми, предназначенными для гостей. В смежной комнате с царской спальней, которая находилась за таблинием и залом приемов, поселилась Хармион с маленьким Цезарем, а Нефтида расположилась по соседству с царедворцами Аммонием и Сарой.

Как только все были размещены, повара тут же приступили к своим обязанностям. И вечером свита Клеопатры торжественно отметила свое прибытие в Рим, который, нужно сказать, всех неприятно поразил. Во-первых, он оказался намного меньше Александрии, а для города, претендующего на мировое господство, это было более чем странно. Во-вторых, узкие, извилистые, римские улочки ни в какое сравнение не шли с широкими, прямыми александрийскими дорогами. А еще здесь не было Мусейона, библиотеки и, в конце концов, знаменитого маяка! Под конец пира было принято решение, что если уж и имеет какой-либо город право претендовать на мировую столицу, то это только Александрия.

Клеопатра не принимала участие в торжественном застолье. Выйдя в зимний сад, она присела на скамью возле фонтана и в очередной раз перечитывала записку Цезаря: «Прости. Много дел. Буду вечером». Кратко и понятно. Ну разве можно на него обижаться? Слушая мелодичное журчание воды, Клеопатра представляла их встречу. За год они оба изменились. И чувства… остались ли они прежними? Расстояние и время отчуждают людей друг от друга, жестоко разъединяют. Какие чувства он испытывает к ней? А она? Любовь и расчет настолько тесно сплелись в ее сердце, что она сама уже не способна была отличить одно от другого. А может, все не так страшно! Долгая разлука закончится радостью встречи, а в их отношениях начнется новая история – долгая и счастливая.

Клеопатра уже спала, когда наконец пришел Цезарь. Выбежав ему навстречу в легкой и прозрачной тунике, она крепко обняла его.

Цезарь рассмеялся.

– Ты меня сейчас задушишь. Дай я посмотрю на тебя.

Клеопатра послушно отступила назад.

– Ты похорошела.

– Правда?

Цезарь довольно кивнул.

– Как тебя приняли? Как ты устроилась?

– Все замечательно, любимый.

Цезарь вздрогнул, внимательно посмотрел на Клеопатру.

– Давно я не слышал этого слова.

Царицу так и подмывало сказать что-нибудь едкое по поводу Эвнои, но она сдержалась. Ни одна его любовница не стоила того, чтобы из-за нее разбивать отношения. Крепко обнявшись, они направились в спальню.

– Хармион, принеси ребенка.

В спальню вошла служанка, неся на руках мальчика.

Цезарь осторожно взял его на руки и поднял над головой. Малыш заулыбался и от удовольствия начал пускать слюни.

– Ах ты проказник! – захохотал отец.

Крепко прижав мальчика к себе, он подошел к Клеопатре и обнял ее.

– Ты сделала мне самый чудесный подарок. Он так похож на меня.

Голос Цезаря был взволнован, а в глазах были… слезы. Прижав руки к сердцу, Клеопатра заворожено следила за встречей отца с сыном.

– Кто кормит моего сына, ты или нянька?

– Я сама кормлю его грудью.

– Это правильно. Только материнское молоко способно дать ребенку здоровье и долголетие.

С этого дня Цезарь стал жить на два дома. Днем он был в сенате, вечером у Клеопатры и только изредка навещал свою жену Кальпурнию. Жена отнеслась к этому совершенно спокойно. Она не скандалила, с большим уважением отзывалась о любовнице своего мужа и их общем ребенке, но что на самом деле чувствовала эта женщина, не знал никто. Все римские матроны, видимо из чувства женской солидарности, встали на сторону Кальпурнии, хотя сами с большим удовольствием изменяли собственным мужьям и воспитывали внебрачных детей, как от своих любовников, так и от любовниц мужа. По Риму поползли сплетни, что «египетская блудница» – именно так между собой римские патриции называли Клеопатру – околдовала Цезаря и разрушила его семью. Но вот для чего?