Анна Ахматова - Я научилась просто, мудро жить Страница 29

Н. Г. Чулковой

Перед весной бывают дни такие:Под плотным снегом отдыхает луг,Шумят деревья весело-сухие,И теплый ветер нежен и упруг.

И легкости своей дивится тело,И дома своего не узнаешь,А песню ту, что прежде надоела,Как новую, с волнением поешь.

1915* * *

Под крышей промерзшей пустого жильяЯ мертвенных дней не считаю,Читаю посланья Апостолов я,Слова Псалмопевца читаю.Но звезды синеют, но иней пушист,И каждая встреча чудесней, —А в Библии красный кленовый листЗаложен на Песне Песней…

Январь 1915, Царское Село

ТЫ МНЕ НЕ ОБЕЩАН

Пьер Руа. Портрет Бориса Анрепа в лавровом венке. 1910 г.

Перемирие, которое в связи с войной заключили Ахматова и Гумилев, длилось, увы, не более года. Первой нарушила данное мужу слово («будем вместе, милый, вместе») Анна Андреевна. Она вдруг безоглядно влюбилась. И не слегка, как бывало в пору головокружительных поэтических триумфов, когда уставала считать своих «пленников», а слишком. В Бориса Васильевича Анрепа, давнего, с гимназических лет, приятеля Николая Владимировича Недоброво. Он их и представил друг другу, сначала заочно (отослав Борису «Четки»), а потом и очно.

С Борисом Васильевичем Анрепом Анна Андреевна познакомилась в доме Николая Владимировича Недоброво, в Царском Селе в 1915 году; дня не запомнила, но то, что случилось это Великим Постом, помнила до старости. Явление заморского гостя (Анреп жил в Англии) совпало с выходом в свет ее поэмы «У самого моря», и Ахматова вообразила, что в поэме о любви дикой девочки к царевичу, который должен приплыть к ней из-за десяти морей, она предсказала себе и эту безответную любовь, и ту роковую встречу. Анрепу посвящено большинство стихотворений Ахматовой, созданных в период с 1915 по 1921 год. Стихи к «царевичу» составляют основу двух ее книг: «Белая стая» (сентябрь 1917) и «Подорожник» (апрель 1921).

Борису Анрепу подарена и «Песенка». Ахматова посвящала Анрепу стихи и позже. «Песенка» – единственный в ее поэзии акростих. В отличие от Гумилева, Анна Андреевна не жаловала этот искусственный, салонный жанр.

Б. В. Анреп. 1910-е гг.ПЕСЕНКА

Бывало, я с утра молчуО том, что сон мне пел.Румяной розе и лучуИ мне – один удел.С покатых гор ползут снега,А я белей, чем снег,Но сладко снятся берегаРазливных мутных рек.Еловой рощи свежий шумПокойнее рассветных дум.

5 марта 1916Б. В. Анреп. Напольная мозаика из серии «Современные добродетели». Аллегория «Сострадание», прообразом которой послужил облик А. Ахматовой. Лондон. Национальная галерея

Борис Васильевич Анреп, правовед по образованию, увлекся живописью и, чтобы переменить судьбу, в 1908 году уехал из Петербурга в Париж. Овладев секретами византийских мозаик, стал профессиональным художником. Добился признания, а со временем и крупных заказов, правда, не во Франции, а в Англии. Писал Анреп и стихи, правда, весьма топорные, зато не скупясь тратил командировочные червонцы и на лихачей, и на рестораны. Необычайно высоким ростом, жизнерадостностью, неистребимым донжуанством, странной смесью беззаботной отваги и практичности Борис Васильевич фон Анреп напоминал Анне отца, такого, каким Андрей Антонович Горенко был в ее ранние детские годы.

МИЛОМУ

Голубя ко мне не присылай,Писем беспокойных не пиши,Ветром мартовским в лицо не вей.Я вошла вчера в зеленый рай,Где покой для тела и души.Под шатром тенистых тополей.

И отсюда вижу городок,Будки и казармы у дворца,Надо льдом китайский желтый мост.Третий час меня ты ждешь – продрог,А уйти не можешь от крыльцаИ дивишься, сколько новых звезд.

Серой белкой прыгну на ольху,Ласочкой пугливой пробегу,Лебедью тебя я стану звать,Чтоб не страшно было женихуВ голубом кружащемся снегуМертвую невесту поджидать.

27 февраля 1915* * *

Так раненого журавляЗовут другие: курлы, курлы!Когда осенние поляИ рыхлы, и теплы…

И я, больная, слышу зов,Шум крыльев золотыхИз плотных низких облаковИ зарослей густых:

«Пора лететь, пора лететьНад полем и рекой,Ведь ты уже не можешь петьИ слезы со щеки стеретьОслабнувшей рукой».

Февраль 1915, Царское СелоСОН

Я знала, я снюсь тебе,Оттого не могла заснуть.Мутный фонарь голубелИ мне указывал путь.

Ты видел царицын сад,Затейливый белый дворецИ черный узор оградУ каменных гулких крылец.

Ты шел, не зная пути,И думал: «Скорей, скорей,О, только б ее найти,Не проснуться до встречи с ней».

А сторож у красных воротОкликнул тебя: «Куда!»Хрустел и ломался лед,Под ногами чернела вода.

«Это озеро, – думал ты, —На озере есть островок…»И вдруг из темнотыПоглядел голубой огонек.

В жестком свете скудного дняПроснувшись, ты застоналИ в первый раз меняПо имени громко назвал.

15 марта 1915, Царское Село* * *

Я улыбаться перестала,Морозный ветер губы студит,Одной надеждой меньше стало,Одною песней больше будет.И эту песню я невольноОтдам на смех и поруганье,Затем, что нестерпимо больноДуше любовное молчанье.

17 марта 1915* * *

Из памяти твоей я выну этот день,Чтоб спрашивал твой взор беспомощно-туманный:Где видел я персидскую сирень,И ласточек, и домик деревянный?

О, как ты часто будешь вспоминатьВнезапную тоску неназванных желанийИ в городах задумчивых искатьТу улицу, которой нет на плане!

При виде каждого случайного письма,При звуке голоса за приоткрытой дверьюТы будешь думать: «Вот она самаПришла на помощь моему неверью».

4 апреля, Петербург* * *

Н. В. Н.

Есть в близости людей заветная черта,Ее не перейти влюбленности и страсти, —Пусть в жуткой тишине сливаются устаИ сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и годаВысокого и огненного счастья,Когда душа свободна и чуждаМедлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ееДостигшие – поражены тоскою…Теперь ты понял, отчего моеНе бьется сердце под твоей рукою.

2 мая 1915, Петербург* * *

Долго шел через поля и села,Шел и спрашивал людей:«Где она, где свет веселыйСерых звезд – ее очей?

Ведь настали, тускло пламенея,Дни последние весны.Все мне чаще снится, все нежнееМне о ней бывают сны!»

И пришел в наш град угрюмыйВ предвечерний тихий час,О Венеции подумалИ о Лондоне зараз.

Стал у церкви темной и высокойНа гранит блестящих ступенейИ молил о наступленьи срокаВстречи с первой радостью своей.

А над смуглым золотом престолаРазгорался Божий сад лучей:«Здесь она, здесь свет веселыйСерых звезд – ее очей».

Май 1915, Петербург* * *

Широк и желт вечерний свет,Нежна апрельская прохлада.Ты опоздал на много лет,Но все-таки тебе я рада.

Сюда ко мне поближе сядь,Гляди веселыми глазами:Вот эта синяя тетрадь —С моими детскими стихами.

Прости, что я жила скорбяИ солнцу радовалась мало.Прости, прости, что за тебяЯ слишком многих принимала.

1915* * *

Нам свежесть слов и чувства простотуТерять не то ль, что живописцу – зренье,Или актеру – голос и движенье,А женщине прекрасной – красоту?

Но не пытайся для себя хранитьТебе дарованное небесами:Осуждены – и это знаем сами —Мы расточать, а не копить.

Иди один и исцеляй слепых,Чтобы узнать в тяжелый час сомненьяУчеников злорадное глумленьеИ равнодушие толпы.

23 июня 1915, Слепнево* * *

Ведь где-то есть простая жизнь и свет,Прозрачный, теплый и веселый…Там с девушкой через забор соседПод вечер говорит, и слышат только пчелыНежнейшую из всех бесед.

А мы живем торжественно и трудноИ чтим обряды наших горьких встреч,Когда с налету ветер безрассудныйЧуть начатую обрывает речь, —

Но ни на что не променяем пышныйГранитный город славы и беды,Широких рек сияющие льды,Бессолнечные, мрачные садыИ голос Музы еле слышный.

23 июня 1915, Слепнево* * *

Нет, царевич, я не та,Кем меня ты видеть хочешь,И давно мои устаНе целуют, а пророчат.

Не подумай, что в бредуИ замучена тоскою,Громко кличу я беду:Ремесло мое такое.

А умею научить,Чтоб нежданное случилось,Как навеки приручитьТу, что мельком полюбилась.

Славы хочешь? – у меняПопроси тогда совета,Только это – западня,Где ни радости, ни света.

Ну, теперь иди домойДа забудь про нашу встречу,А за грех твой, милый мой,Я пред Господом отвечу.

10 июля 1915, Слепнево

Не только в этом стихотворении, но и в разговорах с Павлом Николаевичем Лукницким Ахматова не раз называла Бориса Анрепа царевичем. Дескать, царевичем в поэме «У самого моря» (1914—1915) предсказала себе встречу с настоящим царевичем, который появился позднее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});