Тайный дневник врача Гитлера - Дэвид Ирвинг Страница 29

Записи в дневнике Морелля показывают лишь ограниченное применение рекомендаций Лелейна.

8 марта 1944 года

Бергхоф. В полдень доложил фюреру о [кинорежиссере] Лени Рифеншталь, Дуче и [немецком враче Муссолини] Захарии.

Вечером фюрер вызвал меня из-за сильного метеоризма (последние два дня у него было много беспокойства). Спастический запор. Ввели внутривенно юкодал и эупаверин и дали две каломели. Вечером прикладывали согревающее. Фюрер звонил Еве [Браун].

9 марта 1944 года

Бергхоф. Большая ссора между Риббентропом и военными из-за бастующих итальянцев.

Вчера осмотрел Риббентропа. В полдень, как всегда, сделал фюреру уколы. Вечером у него снова были сильные боли и отсутствие стула! В полночь дал ему 5 таблеток боксбергера и 2 столовые ложки рыбьего жира.

14 марта 1944 года

Бергхоф. Пациенту А впервые сделал укол витамультина-форте. Перед уколом он был очень вялым и уставшим, провел бессонную ночь. После укола сразу ожил, провёл 2-часовую беседу с министром иностранных дел, за обедом был заметно свежее, чем в полдень, поддерживал очень оживлённую беседу. Сегодня ночью я долго не спал.

После этого он хорошо спал без снотворных таблеток, так что это был очень освежающий сон. Фюрер очень доволен!

С 15 по 18 марта Морелль регулярно лечил Гитлера, готовя его к визиту представителей венгерских властей 15 марта, болгар в два следующих дня и венгерского регента Миклоша Хорти 18 марта. Гитлер выдвинул Хорти грубый ультиматум, и на следующее утро немецкие войска вошли в Венгрию.

Гитлеру требовались все силы, пока он готовил своих генералов к грядущему англо-американскому вторжению в Северо-Западную Европу. Стенограф конференции Тет писал в стенографическом дневнике 20 марта: “В 14:30 отъехали от главной лестницы всего на четырёх автомобилях: фюрер в первом автомобиле, группа безопасности во втором, личный врач профессор Морелль в третьем и доктор фон Хассельбах, лейтенант [кинооператор Вальтер] Френтц, [стенографист Людвиг] Кригер и я в четвёртом. Поехали в замок Клессхайм в метель. Вскоре после 15:00 там состоялась речь фюрера перед генералами и комендантами крепостей на Западе... фельдмаршалами фон Рундштедтом и Роммелем и другими командующими”. Гитлер сказал им, что ожидает высадки союзников в Бретани или Нормандии – их продвижение в район Кале было ложным маневром. Очевидно, он по-прежнему находился в здравом уме.

21 марта 1944 года

Пациент А жалуется по телефону на глаза.

23 марта 1944 года

Сделал укол Пациенту А, как обычно. Самочувствие хорошее, хорошо выспался. Головная боль, слабый ветер. Антонеску (румын) в гостях в замке Клессхайм. Говорил с профессором Лелейном, он требует, чтобы фюрер полностью отдохнул в течение 2 месяцев – это невозможно.

24 марта 1944 года

Поездка в замок Клессхайм на второй день визита Антонеску; там с Захарией и фон Киллингером[16]. Антонеску тоже хочет витамультин!

Видел фон Риббентропа.

26 марта 1944 года

Бергхоф. Осмотрел Пациента А, внутримышечный укол витамультина-форте. Затем фон Риббентроп.

В течение первых нескольких дней апреля Морелль, по-видимому, ухаживал за Риббентропом, фрау Эмми Геринг и даже Генрихом Гиммлером интенсивнее, чем за Гитлером.

6 апреля 1944 года

Бергхоф. Пришлось навестить фрау Геринг в 01:30 ночи и, как обычно, сделать Пациенту А уколы. Обратил внимание фюрера на тот факт, что из-за однообразного питание Цабеля его желудок отвыкнет от более тяжёлой пищи.

7 апреля 1944 года

Посетил фрау Геринг. Посетил рейхсминистра иностранных дел Риббентропа в Фушле, ввёл глюкозу внутримышечно. Гиммлер, как обычно.

9 апреля 1944 года

Бергхоф. Лечил Пациента А, как всегда.

10 апреля 1944 года

Бергхоф. Ввёл Пациенту А витамультин-форте.

20 апреля 1944 года

Прошлой ночью спал очень плохо, всего 2 часа, вколол [себе] камфару.

21 апреля 1944 года

Я принял 20 капель эсдесана, позже ещё 11 капель. Прошлой ночью я проспал с 01:00 до 06:00 утра.

Беспокойство из-за вторжения

К весне 1944 года заболел уже сам Морелль. Его ассистент в Берлине доктор Рихард Вебер позже напишет, что “милый старый доктор” нашёл убежище в своей болезни.

– Во всяком случае, – настаивал Вебер, – он был не так болен, как утверждал. Сказавшись больным, он послал за мной, чтобы я присмотрел за ним, но как только я оказался там, он воспользовался возможностью "повысить курс моих акций", как сказали бы сейчас. Однажды меня представили штабу Гитлера и самому Гитлеру. Таким образом, моё имя стало знакомым. Я думаю, идея Морелля состояла в том, чтобы продвинуть меня, чтобы, когда придёт время, он мог свободно выскользнуть из окружения Гитлера. Тогда я бы занял его место.

Морелль делал всё, чтобы казаться больным. 12 мая 1944 года он написал министру экономики Вальтеру Функу наглядный, полный жалости к себе отчёт о своей болезни: “После воспаления лёгких несколько месяцев назад, – сетовал он, – мне пришлось сразу вернуться к работе, а проблемы с сердцем, вызванные постоянным проживанием в бункерах и казармах, усугубились из-за многочисленных государственных визитов, которые мне приходилось посещать, половину времени находясь на ногах. Ещё одним неблагоприятным фактором является высота Оберзальцберга с его бесконечными снегопадами и дождями и постоянными ветрами фён.

“Я также обнаружил, – объяснял Морелл, – что химические пары, выделяемые генераторами дымовой завесы, оказывают очень неприятное воздействие на дыхательные пути и, вдобавок, вредны для сердца.

“Неделями подряд этот горный склон был задымлён, часто по нескольку раз в день, и, конечно, больше всего – Бергхоф. В результате у меня усилилась одышка. Поднимаясь по лестнице, я вынужден останавливаться через каждые несколько ступенек, и, наконец, из-за стенокардии ночью мне приходится проводить больше времени вне постели, чем в ней. Я сделал электрокардиограмму и получил очень неутешительный результат. Мне действительно приходилось опасаться худшего.

“Только ради фюрера я воздержался от лечения, но даже это оказалось иллюзией, поскольку дюжина врачей, которых я вызвал за последние 6 месяцев, половина из которых профессора, вообще не смогли попасть в