Збигнев Войцеховский - Че Гевара, который хотел перемен Страница 29

Маркс сбежал на Кубу, присоединился к повстанцам Че в горах Сьерра-Маэстры, превратился в ярого «революционера» и вскоре был удостоен звания «капитана» (очевидно, кража и изнасилование не входили в число «преступлений против революционной морали»). Уже тогда Маркс нашел свое «призвание». Он прыгал в свежевыкопанную расстрельную яму и производил жертвам смертных приговоров Че решающий выстрел в череп из своего пистолета сорок пятого калибра. Позже в Ла-Кабанье Марксу представилась возможность развернуться вовсю. Он назвал крепость своей «охотничьей хижиной», и дуло его пистолета едва успевало остыть между выстрелами.

Маркс также привел в Ла-Кабанью своего пса. «Пес был огромным, – вспоминает Роберто Мартин-Перес, бывший соратник Фиделя, который провел в кастровских застенках двадцать восемь лет (а это один из самых длительных сроков для политзаключенного в истории XX века; для сравнения – Александр Солженицын провел в сталинских лагерях восемь лет). – Он был, по всей видимости, какой-то помесью немецкой овчарки и следовал за Марксом повсюду».

Любимым занятием пса было подскакивать к осужденным после залпа и глотать кровь, льющуюся из изуродованных выстрелами тел. Этим зрелищем из окна своего кабинета упивался Гевара. В конце концов, не просто же так сразу после занятия Ла-Кабаньи он приказал снести часть стены в его кабинете, которая мешала ему наблюдать за работой его любимого расстрельного отряда…

Еще одним развлечением Маркса было бродить по темным сырым коридорам крепости-тюрьмы, с безумным смехом колотить по прутьям решеток и спрашивать заключенных, за какое ухо они желали бы получить финальный выстрел.

«Герман Маркс был сущим мясником на скотобойне, – говорит Мартин-Перес. – Заслышав стук его сапог по коридору, мы гадали, кто будет следующим. Маркс останавливался перед камерой и наугад тыкал пальцем. Затем подходил к следующей и тыкал снова. Он мог миновать две, потом опять остановиться. Людей выволакивали из камер, и вскоре раздавался залп. Забыться сном в таких условиях было невозможно. В любой момент мог настать твой черед. Каким-то образом мне удалось выжить, но я потерял многих друзей. Как-то в 1962 году в течение одной недели мы насчитали четыре сотни залпов расстрельного отряда».

Герман Маркс «трудился», не покладая рук и пистолета, не только в крепости Ла-Кабанья. Он также исполнял роль руководителя службы безопасности в гаванской тюрьме Эль-Принсипе, переполненной политическими заключенными. Всего за год стадионы, школы и кинотеатры по всей Кубе превратились в импровизированные тюремные лагеря – ведь политзаключенных прибывало с каждым днем, и их надо было куда-то девать…

3 июня 1959 года Маркс ненадолго оставил «карьерный рост» для того, чтобы выступить свидетелем на свадьбе Че Гевары и Алейды Марч. Капитан Маркс был одним из нескольких счастливчиков, попавших на это мероприятие, что сделало его предметом зависти в глазах многих революционеров. Еще бы, ведь свадьба Че стала главным событием светской жизни Гаваны 1959 года.

Только в 1961 году пути ветреного Германа Маркса и кубинской революции разошлись. Он потихоньку ускользнул обратно в страну, которая уже успела аннулировать его гражданство. Однако свято место пусто не бывает. На посту руководителя службы безопасности его заменил человек с не менее впечатляющим послужным списком – не кто иной, как Рамон Меркадер, вогнавший ледоруб в голову Льва Троцкого в 1940 году.

Формально после сентября 1959 г. Че Гевара уже не был комендантом Ла-Кабаньи. Однако созданная по приказу Кастро система «правосудия», в основе которой лежали расстрелы, продолжала функционировать, сея смерть по всей Кубе. И это была его – Че – система, о чем он всегда заявлял с гордостью, как на знаменитом выступлении в ООН: «Расстрелы? Да, конечно, мы расстреливаем!»

Роберто Мартин-Перес вспоминает: «С психикой у Гевары было явно не все в порядке. Да, Кастро убивал – естественно, а как же иначе? Ведь это было следствием его жажды власти, стремлением удержать первенство и устранить соперников и врагов – а также потенциальных соперников и потенциальных врагов. Но эти убийства носили характер исключительно утилитарный. Что же касается Гевары, то он видом крови откровенно наслаждался . Похоже, он получал удовольствие от самого процесса: надо было видеть его выражение лица, с которым он наблюдал, как узников волокут из камер к расстрельной яме».

Братья Кастро не случайно упрятали Мартина-Переса за решетку. «Больше, чем я ненавидел Кастро, Че и их лизоблюдов, я презирал их, – твердит он. – Мог ли я чувствовать что-то иное, зная, как им досталась власть? Вся эта шумиха с «партизанской войной» – сплошная липа, фикция от начала и до конца. Пара перестрелок, несколько стычек – вот и все. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы захватить власть без массового кровопролития. Но позже начать строить из себя «закаленных в боях героев» и «могучих партизан-воителей» – зачем? Это просто смешно. В детстве я знавал одного из их банды, Эфигенио Амеихейраса. После победы его внезапно назначили главой революционной национальной полиции. Едва успев вступить в должность, он тут же начал сажать людей в тюрьмы и пытать их. А знаете, кем он был лишь за несколько месяцев до этого? Карманным воришкой! Он даже мне пытался продать какие-то украденные часы, бог ты ж мой! И эту шайку «Нью-Йорк таймс» будет называть «героями», «идеалистами» и еще черт знает кем? Да будь у меня возможность, я бы схватил пистолет и снова пошел против них!»

Румынский журналист Стефан Бачи посетил Кубу в начале 1959 года. Ему посчастливилось получить аудиенцию у успевшего уже прославиться Че, с которым он познакомился ранее в Мехико. Встреча должна была состояться в кабинете Гевары в крепости Ла-Кабанья.

Едва журналист вошел в кабинет, как Гевара поманил его к окну. Бачи подошел как раз вовремя, чтобы услышать команду «Фуэго!» и залп выстрела и увидеть, как осужденный падает на землю и корчится в предсмертных конвульсиях. Пораженный журналист немедленно покинул Кубу и написал поэму «Я более не воспеваю Че».

«Я более не воспеваю Че – так же, как я не стал бы воспевать Сталина» – так звучит ее первая строчка.

Кубинская кровь – на продажу

Биограф Хорхе Кастанеда неустанно подчеркивает, что в своих действиях Че Гевара руководствовался исключительно этическими и гуманистическими принципами. Будем же помнить об этом, читая нижеследующие строки из судебного иска, который был подан семьей гражданина США Говарда Андерсона, убитого на Кубе в 1961 году:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});