Геннадий Корж - Леонид Кучма. Настоящая биография второго Президента Украины Страница 29

Уйдя из администрации, Табачник работал в парламенте, в партии «Трудовая Украина», был вице-премьером по гуманитарным вопросам. Врагов у него значительно поубавилось, зато изменился их качественный состав. Это те люди, кому Табачник «наступил на мозоль» в бизнесе, но не они являются темой моего исследования.

Разумков

Когда администрацию президента возглавлял Дмитрий Табачник, первым помощником Кучмы был влиятельный Александр Разумков.

После окончания в 1982 году Киевского госуниверситета Александр Разумков работал в Днепропетровском обкоме и ЦК ЛКСМУ. В дальнейшем заведовал секретариатом комиссии Верховной Рады по делам молодежи, был не только первым помощником президента, но и руководителем его группы помощников и референтов.

С июня 1997 года Разумков занимал должность заместителя секретаря СНБО Украины, руководил украинской частью стратегической группы по вопросам украинско-российских отношений, возглавлял также Украинский центр экономических и политических исследований (УЦЭПИ), который теперь носит его имя. Парадоксально, но факт: Разумков выступал против вступления Украины в НАТО, а нынешний министр обороны Анатолий Гриценко, возглавивший после смерти Разумкова УЦЭПИ, очень активно Украину туда затаскивает.

Александр ушел из жизни молодым. Мы неплохо знали друг друга, были земляками, сотрудничали в ЦК комсомола. И от него, и от других знакомых из первой команды Кучмы я знал о происходящем в администрации президента.

В декабре 1995 года там возникли первые разногласия. Из-за конфликта с Дмитрием Табачником ушли Александр Разумков и Дмитрий Выдрин. Это был ощутимый удар: Кучма остался без двух чрезвычайно талантливых и верных ему людей.

Разумков был одним из сильнейших украинских аналитиков. Иногда он действовал под влиянием заранее принятой им схемы, но все же был готов сменить позицию под влиянием сильных аргументов. Он много работал, даже выходные и отпуск зачастую проводил в кабинете. При этом он неустанно искал свежую информацию, получал ее из различных источников, перепроверял, и это помогало ему прийти к верным выводам. Особенно четко он действовал в кризисные моменты, а это отличительная черта состоявшегося политика. Думаю, если бы он был жив, вряд ли «кассетный скандал» получил такое развитие.

Даже его геополитический оппонент Владимир Горбулин был вынужден признать: «Саша принадлежал к когорте политиков, которым предстояло ввести Украину в двадцать первое столетие. Его отличали не только огромная работоспособность, блестящие аналитические способности, умение чувствовать перспективу. Он был настойчив, принципиален, и если во что-то верил, то верил свято.

Работать с ним было сложно. Максимализм, ему присущий, иногда трудно было понять. Складывалось впечатление, что Саша спешит. И только теперь стало ясно, что он чувствовал, как мало ему отведено судьбой. Каждый день последних месяцев жизни был для него экзаменом на мужество. И он работал, пока продолжал жить…»

Конечно же, он раздражал многих матерых аппаратчиков, которые сделали карьеру путем интриг и подсиживаний, и новые интриги они плели против него даже тогда, когда стало известно, что он неизлечимо болен. Разумкова очень огорчало наличие этих людей в окружении президента, и он надеялся, что после выборов 1999 года Кучма от них избавится. Он активно не нравился тем, кто вылезал за счет политической трескотни, кто регулярно выдавал желаемое за действительное.

Разумков был очень влиятельным человеком. Когда Украине грозил энергетический кризис из-за срыва поставок ядерного топлива, под одно его честное слово из России пошли составы с тепловыделяющими элементами. Именно он генерировал ровный тон в отношениях президентской администрации с парламентом, и не его вина в том, что зачастую здесь побеждали те, кто действовал по принципу «разделяй и властвуй». В то же время, он пользовался доверием иерархов всех церковных конфессий и деликатно подводил самых непримиримых к согласованному решению.

Не случайно Мыкола Вересень сказал о нем именно такие слова: «Бессмысленно говорить о том, что ему было сорок, и о том, что он был одним из самых перспективных политиков страны. Глупо говорить, что он был важным комсомольцем раньше и большим чиновником сейчас, потому что умерла не функция - умер человек. Может быть, уместно сказать, что он умел помогать и мирить. Скорее, не умел, а хотел, и у него получалось. Совершенно разные люди просили у него помощи и совета: левые и правые, мусульмане и христиане, мелкие предприниматели и пышные олигархи могли рассчитывать на его помощь, но не могли - на соучастие в неправедности. Кроме того, о человеке могут сказать его эмоции. Последние годы он был переполнен эмоциями, последние годы он был окружен любовью и умер он в любви. В этом, может быть, заключается трагедия счастья».

Он всегда оставался верным Кучме, даже когда ушел в оппозицию. Эта оппозиция была конструктивной, сутью ее было выдвижение новых, незашоренных идей. Кстати, Александр был одним из немногих людей, на которых Кучма никогда не повышал голос. Когда Кучма узнал, что Александр Разумков не в состоянии прийти к нему на прием, он отложил все и сам поехал в госпиталь. Потом президент о нем скажет: «Для меня Александр Разумков, Саша, был больше, чем помощник. Я относился к нему как к сыну… Могу сказать лишь одно: Саша был мужественным человеком».

Он вел себя в соответствии с собственным кодексом чести. Родившись в семье военного, он хорошо знал, что такое долг и служение Отчизне. А еще он был мужественным человеком. Он знал свой диагноз и трезво оценивал ситуацию. До последнего беспрекословно выполнял все указания врачей, но в то же время продолжал работать до последних дней. А когда его хоронили, оказалось, что у него нет государственных наград.

Не зря Сергей Набока, тоже ныне покойный, так писал после смерти Разумкова: «Насправді ми були не ворогами. Опонентами. Але щоб усвідомити це - потрібний був не один рік. Перша ж наша зустріч, здається, ще в дочорнобильські часи - зустріч функціонера ЦК ЛКСМУ з тусовкою „олдових гіпі“ - закінчилася, здавалося б, принципово нерозв’язуваним конфліктом. Та й як могло бути інакше? Незадовго до того я вийшов з зоны, антісоветчік, націоналіст, „неформал“ - i як ми могли порозумітися з ним? Змогли. Пізніше. Вже під час мітингів та заворушень, суперечок та дискусій.

Він був різним. Але завжди - людиною діалогу.

Він був розумний чоловік. I швидко, стрімко зростав. Де була його межа, якою була його стеля?

Колись я його запитав: „Саша, чому ти з опозиції знову пішов у чиновники?“ Відповідь була простою. Гадаю, саме це керувало його вчинками - любов до України i бажання принести максимум користі. I нехай ми багато на що дивилися по-різному. На виході ми були однодумцями.