Алексей Щербаков - Наполеон. Как стать великим Страница 29

Уверенность, что все вопросы можно решить голой силой, будет причиной его ослепительных побед. И — причиной краха. Когда он столкнется с силами, природу которых он так и не сможет понять до конца своей жизни…

Но это только будет. А пока все оказалось сделанным в лучшем виде. По совету Люсьена гренадеры пробежались по окрестностям и изловили кое-кого из разбежавшихся депутатов. Собранные ошметки Совета пятисот, а также большинство Совета Старейшин вечером того же дня издали декрет, менявший структуру власти в стране. Формально Францией управляли теперь три консула. Первым консулом стал Наполеон. Первым и, по сути, единственным. Потому что остальные двое представляли собою пустое место. Для того-то их на эту должность и поставили.

Казалось, Наполеон должен был ликовать. Он сделал это! Но по дороге из Сен-Клу в Париж Бонапарт был мрачен, как грозовая туча. Он сорвал высшую ставку в игре. Но почему-то это его совсем не радовало…

2. Порядок есть порядок

Когда Наполеон оказался у власти, он стал действовать примерно так же, как и его будущие «коллеги», диктаторы XX века. С той лишь разницей, что Бонапарт жил до эпохи глобальных идеологий. Поэтому у Наполеона — всё честнее. Его поступки не прикрыты идеологическим словоблудием. Так что перед нами, можно сказать, голая схема того, как наводят порядок после революции.

Собственно, это был один из главных наполеоновских тезисов: революция закончилась. Погуляли — и хватит.

Первой задачей было искоренение бандитизма. Кровавыми слезами пришлось плакать многочисленным криминальным элементам, равно как и коррумпированным чиновникам и прочим казнокрадам. Тут-то Наполеон показал класс!

С бандитами теперь разбирались просто. Посланным против них отрядам был отдан приказ: пленных не брать! Грабителей отстреливали как бешеных собак. Та же участь ожидала тех, кто их укрывал, а также скупщиков краденого и так далее. Всех ставили к одной стенке, не заморачиваясь долгими судебными разбирательствами. Это имело успех. С разгулом преступности Наполеон справился в полгода. По дорогам стало можно передвигаться безбоязненно.

Не хуже разбирался он и с коррупцией. Сегодня в России даже государственные мужи говорят, что, мол, чиновники всегда воруют, с этим ничего не поделаешь. А вот Наполеон думал иначе. Он опять же не утруждался поиском юридических доказательств. Метод Бонапарта был очень прост. Разнокалиберных хомяков, разжиревших вокруг казны, он без проволочек сажал за решетку. И держал там до тех пор, пока они сами не возвращали украденное. Правозащитников в те времена не водилось, вякать за тогдашних березовских было некому. А на мнение «мирового сообщества» он плевать хотел.

Вообще-то, доброту для лидера государства Наполеон считал самым большим пороком. Как-то много позже его брат Жозеф, который к тому времени стал бельгийским королем, похвастался, что народ его любит. На это Наполеон ответил:

— Брат мой, если про государя говорят, что он добр, значит, его царствование не удалось.

Что, в общем, верно. Не такая это работа. Что государь «добрый» — говорят, когда больше о нем сказать нечего. В лидере государства доброту обычно расценивают как слабость. И с удовольствием на добрых ездят…

Свои принципы руководства Наполеон сформулировал как-то со свойственным ему цинизмом: «Есть два рычага, которыми можно двигать людей: страх и личный интерес». Причем под последним он понимал не только материальную заинтересованность, но и жажду славы, честолюбие, стремление к самореализации. И в самом-то деле, — других основ управления пока что никто еще не придумал. Да их и не бывает…

Провозглашенный Наполеоном «конец революции» предполагал примирение враждующих сторон. Хотя бы частичное. Однако мириться надо на какой-то базе. И вот Наполеон — пожалуй, первым в Европе — выдвинул национальную идею. Корсиканец стал говорить: «французы». Не «патриоты», то есть революционеры, как говорили во Франции со времени «штурма» Бастилии — а единая нация, которая должна отстаивать свои интересы.

Это было по тем временам необычно. Напомним, что в других странах — даже в Англии — на простой народ государственные мужи внимания не обращали. То была эпоха «узких элит». А Наполеон обратился КО ВСЕМ. Французы начинали себя чувствовать единым народом, у которого есть собственные национальные интересы. Сталин впоследствии повторит этот трюк, заявив о «новой исторической общности» — советском народе. О Гитлере и говорить не приходится.

Ради объединения нации Наполеон постепенно стал облегчать и положение церкви, которая во время революции находилась фактически вне закона. Католицизм был признан «религией большинства французского народа». Этим Наполеон сделал сильный ход. И выбил из рук «белых» один из их самых сильных аргументов — «защиту поруганной матери-церкви».

Это помогло ему решить и еще одну из самых больных проблем. Нарывом на теле Франции оставалась продолжавшая бунтовать Вандея. Семь лет террора ее не успокоили. И Наполеон начал применять тактику кнута и пряника. Вернее, пряника и кнута. Всем повстанцам, добровольно сложившим оружие, объявлялась амнистия. Их лидеры приглашались на офицерские должности в армию.

Занимаясь проблемой Вандея Наполеон совершил поступок, который, был возможно, поэффектнее случая на Аркольском мосту. Бонапарт пригласил для переговоров лидера шуанов (повстанцев), крестьянина Жоржа Кадудаля. Свидание проходило с глазу на глаз. Кадудаль был мужчина феноменальной физической силы. А по убеждениям — упертый «белый» фанатик, абсолютно не ценивший собственной жизни. Так что беседа вполне могла закончиться тем, что вождь шуанов, ради торжества «легитимистской» идеи, просто свернул бы Наполеону шею. Ему это было — что плюнуть. Так что, пока шла беседа, в коридоре приближенные Бонапарта тряслись от страха.

Все кончилось ничем. Кадудаль Наполеона не тронул, но и от предложенных генеральских эполет отказался. Ушел обратно в лес.

Зря он так. Потому что вслед за пряником Наполеон пустил и кнут. Кто из мятежников не сдавался, того уничтожали. Такие «ножницы» сделали свое дело. Опять же — возвращение церкви… В общем, отряды шуанов быстро таяли. Полностью восстание не было ликвидировано, но опасности уже не представляло. Однако до конца разобраться с внутренними врагами Наполеон не успел. Пришлось поворачиваться к внешним.

3. Миг удачи

В жизни Наполеона было множество эпизодов, когда ему элементарно везло. Везло, как немногим. Взять хоть тот же случай с эскадрой адмирала Нельсона. Но даже в этом ряду битва при Маренго — совершенно уникальна. Ее можно сравнить с удачей человека, сорвавшего «Джек пот» на последнюю десятку…