Дневник 1879-1912 годов - Александра Викторовна Богданович Страница 29

конституции, там, где нет мало-мальски образованных и грамотных людей, затем те русские генералы, которые туда посылались, – они были или нули, или бесчестные люди. Один был порядочнее других – Кантакузен, но все-таки в нем греческая кровь. Каульбарса он считает младенцем, невменяемым, который только думал при поездке в последний раз в Болгарию сохранить из 12 тыс. франков, которые ему дали, половину для своей семьи.

Говорили про Драгомирова. Орлов рассказывал, как на экзаменах относился Драгомиров к офицерам. Одному сказал: «Нужно же было вам ехать из такой дали (из Восточной Сибири), чтобы нам лапти плести». Другому сказал: «Знаете вы русскую песню "Огород городить"?» Тот отвечал, что этой не знает, а знает другую – «Камаринский мужик». «Находчивы, – сказал на это Драгомиров, – поставьте ему вместо нуля единицу». И много в таком роде случаев. Офицеров Драгомиров не любит, а солдат называет честнейшими, вернейшими слугами царя и отечества. Однажды Драгомиров встретил генерала, который не заметил, что проходивший солдат отдал ему честь, и не поклонился. Драгомиров остановил генерала и сказал ему: «Вам кланяется честнейший человек, вы ему не отвечаете, а небось низкопоклонничать перед начальством, заходить туда разными ходами, – вероятно, вы всё это проделываете».

Много мы толковали и про Скобелева, который приказывал носить свою шинель и постель на бастион. Все думали, что он там спит, а он преспокойно проводил ночь в своей палатке с женщиной.

10 ноября. Рассказал Комаров причину болезни вел. кн. Николая Николаевича (рак на щеке), которую так скрывают его приближенные. Когда была объявлена помолвка сына вел. князя, Петра, Числова так рассердилась на него, упрекая его, что сыну невесту нашел, а ее дочери нет, неожиданно для него бросилась на него и дала ему пощечину. Он не удержался, ударился щекой об острый угол камина. С тех пор у него заболела щека и явилась раковидная опухоль, затем рак. Долгое время у него был синяк и он никуда не мог показаться. Всё это Комаров рассказал за достоверное.

Про Филиппова сказал Комаров, что он всюду повторяет, что Россию Господь наказывает долголетием митрополита Исидора.

11 ноября. Комаров насчет актрисы Мокур рассказал, что будто ей стоило 70 тыс. доказать Лейхтенбергскому неверность его жены, и доказать это фактически, на деле, на месте преступления, что поэтому произошла драка между принцем и вел. кн. Алексеем, а затем они сделались друзьями, и жена была уступлена.

Вчера на похоронах Градовского[26] студенты не хотели допустить лицеистов нести ордена. Коркунов их убедил отдать им один, св. Анны, который Градовский получил за службу в лицее.

Принес Жаконе вырезку из Times от 15 ноября, где пишут, что государь дал три месяца непрошеного отпуска Победоносцеву. Поводом к этой немилости послужило религиозное гонение так долго бывшего всемогущим прокурора Святейшего синода. Оказывается, что во время пребывания царя в Копенгагене он получил памфлет мистера Дальтона, где он пишет, каким гонениям подверглись балтийские лютеране по приказанию Победоносцева. Говорят, он был глубоко возмущен рассказами, каким страданиям подвергаются лютеранские пасторы; высказал это в разговоре с датским двором, и его убеждали там, чтобы гуманнее обращаться со всеми, кто не принадлежит к православной русской церкви. Государь в ту минуту ничего не обещал, но, по-видимому, остался под впечатлением того, что слышал. И вот 14 дней спустя после своего возвращения в Россию он написал собственноручное письмо к обер-прокурору, где дает ему три месяца отпуска, с тем чтобы он это время употребил на приготовление полного и убедительного ответа на памфлет Дальтона. Несколько раз Победоносцев старался добиться аудиенции у государя, но в ней ему было отказано и сказано, что царь его не примет, пока он не подаст свою оправдательную записку. О немилости к Победоносцеву говорили уже более месяца тому назад и тоже называли мотив – ответ его Евангелическому обществу, т. е. пастору Дальтону, и ответ Дальтона на его письмо.

Жаконе того же мнения, что свадьба наследника с Маргаритой может иметь дурные последствия. Нехорошо поступил наследник: был в Вене и не заехал с визитом к императору.

Лицеисты сегодня говорили, что конституция, написанная Градовским, лежала у Толстого в шкафу в его кабинете, и когда Толстой проходил мимо этого шкафа, он всегда от него отворачивался.

26 ноября. Вчера умер Ляский (Международный банк). Акции банка сразу понизились до 35 руб. Что значит один человек!

Вчера Куропаткин ездил к Вышнеградскому требовать 40 миллионов на военные нужды. Несмотря на то что все говорят о мире, – готовятся к другому.

Про министерство путей говорят, что Гюббенет путается, не знает многого и дела идут там не блестяще.

Батьянов обнял Мулэна за прием, который был сделан ему в Париже. Ему всё там показали, Соссье даже специально для него сделал смотр с ружьями и бездымным порохом. Батьянов находит, что французы совсем готовы, что умеют отлично ходить, что в них есть боевой дух. Соссье – умелый, дельный генерал. Немцы, по его мнению, не пошли дальше 1870 года, в них чувствуется, что они не желают войны, относятся к ней равнодушно.

Сегодня рассказывали, что германского императора немцы не берут всерьез, что он слишком любит авантюры, его министры никогда не знают, когда они завтракают в Берлине, в каком городе они будут обедать.

Мулэн говорит, что в последнее время французское правительство недоверчиво относится к России, что толки о свадьбе наследника тревожат Францию, а также сделанное царем приглашение Вильгельму приехать весной на охоту, затем на маневры в Красное Село.

Был на этих днях Ниси. Жаловался, что их японская конституция причиняет немало хлопот – пересмотренные послами торговые трактаты она не утверждает, являются недовольные выскочки, которые тормозят дело.

На днях был вечер у Гирса (в день провозглашения республики в Бразилии). Кампо-Саградо высказался, что боится, что в Испании тоже скоро будет республика. Стали рассуждать, где будет затем. Решили – в Италии, затем в Германии, в Австрии, а Россия, по словам Кампо-Саградо, только запрется со всех сторон и не впустит к себе ни одного иностранца после этих событий.

30 ноября. Вчера Романченко рассказывал, что у Дурново нет выдержки Толстого, он прост, обходителен, но по временам страшно вспылит, делается весь красный, страшно кричит. Рассказал также, что камердинер государя Вельцин пользуется царским большим доверием, творит много добра, но государь ему всегда говорит: «Чтобы Воронцов не знал». Акции Воронцова не так хороши, как прежде. Черевин его теперь не жалует и говорит, что легче три обеда съесть, чем дело сделать с Воронцовым. Воронцов зазнался. В день рождения царицы от войск гвардии приехал ее