Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI Страница 29

Церковь построена здесь, когда был катихизатором Савва Ямазаки. Земля, на которой церк. [церковное] здание, нанимается у язычника, за 2 ены 70 сен в год; условия найма — на 5 лет; впрочем нет сомнения, что земля может быть нанимаема, пока будет нужна Церкви.

Церковное здание стоило 230 ен; из этой суммы 26 ен прислано из Тоокей; 4 ены еще откуда–то, а 200 пожертвованы местными христианами.

Церковное здание двухэтажное: внизу живет квайдо–мори, и может жить катихизатор. Минамото не живет здесь потому, что у него дом в Хацинохе, живет в семействе. Во втором этаже место для богослужений; но 2–й этаж так низок, что я во время богослужения д. [должен] был стоять согнувшись.

Церковные доходы. В прошлом году христиане, сложившись, собрали 76 ен; из них 14 ен пошли на уплату долга, остававшегося после постройки Церкви. 62 ены ныне составляют основной церк. капитал (сихонкин). Его отдают в рост, и в год получают процентов 13 ен, каковые и употребляются на церк. расходы. Кроме того, из кенсай бако (кружки) в год вынимается 5 ен, идущих также на свечи, масло и проч. расходы для Церкви.

Есть еще у них мудзин в пользу Церкви, хоть по–моему, это немножко не идет к Церкви. В окрестностях Хацинохе нигде еще христ. [христианства] нет. А был Минамото 2 недели в деревне Кудзу (300 домов), Ивадекенко[?], 13 ри от Хацинохе, и там было у него 30 чел. слушателей. Там у него знакомых много, ибо прежде жил там 1 1/2 года. Около Кудзу множество других деревень.

Из Хацинохе катихизаторы:

1. Павел Минамото

2. Петр Бан

3. Яков Кубо

4. Онисим Накано

Отсюда же — учившиеся в катихизаторской школе: Андрей Икава, и до сих пор желающий быть проповедником, Павел Катаяма, переставший проповедовать по болезни груди, Петр Сакамото и Иоанн Накасато, умерший в чахотке, брат богача Луки Накасато. Отсюда же Петр Сато, несколько проповедывавший прежде, хотя не был в катих. школе. Теперь он здесь избран служить церк. казначеем; и вообще очень усердствует к Церкви, и даже несколько помогает по проповеди. Отсюда же был Иоанн Кавасаки, учившийся в катихиз. школе и служивший церков. секретарем, ныне, к сожалению, умерший. Сицудзи в Хацинохе 2: Матфей Кондо и Афонасий Кавагуци. Гонений от язычества нет. Католиков и протестантов — нет.

В Хацинохе остановились в доме Луки Накасато. Отец и мать его слушают учение. Дом — бывшего кароо, и даже княжеской крови, так как один прежний князь дал в этот дом своего сына, у которого голова была до того большая от опухоли, что князь совестился представить его сёогуну. От сего–то большеголового княжеского сына и происходит Накасато; на кладбище мне показывали и надгробный памятник этого князя между могилами княж. рода. Дом, действительно, богатый, с садом, изящными вещами внутри.

Выпивши наскоро чаю, пока видно, поехали посмотреть город и сделать визиты катихиз. [катихизаторам] и сицудзи. В городе нравится большая улица, длиннейшая, так что и конца ей нет; она тянется по направлению к морю, которое по прямой линии в 18 чё от Хацинохе. На самом берегу моря лежит город Минато, в котором до 600 дом.; рейд у города для японских джонок. Пароходы же останавливаются у Саме–эки, 1 1/2 мили от Хацинохе, 300 домов; оба места: Минато и Саме неблагоприятны для проповеди, ибо там публичные дома, и место весьма плохих нравов; слушающих христ. [христианское] учение нет, хотя Минамото в Саме выходил.

Взошедши на холм, окруженный превосходным еловым лесом, осмотрели храм первому жителю Хацинохе, потом кладбище князя; памятники преемственно владевших леном князей, все подряд в одном месте, без семейств; прежние — буддийского стиля — с круглыми верхушками, последнего князя, умершего после восстановления импер. [императорской] власти, — синтоисского — четвероугольный просто вытесанный камень. Кладбище княгинь и детей — несколько поодаль отдельно.

С визитами был:

1. У Минамото, дом обыкновенный — сизоку, довольно ветхо выглядящий; в семье: баба 83 лет, жена, двое детей — 12 и 6 лет, сам 5–ть. Баба говорила: «Если его нет в доме, — комару»; он же: «Еще можно служить на стороне, куда назначит Церковь, — год или два, пока в семье все здоровы».

2. У отца Якова Кубо; предложил своего младшего брата в Семинарию, Андрея Кавасаки[?], ибо он сделался наследником Иоанна Кавасаки; учился в Хакод. мисс, [миссийской] школе 3 года. Но сам отец Якова Кубо еще язычник. Живет, по–видимому, безбедно; при том же совсем еще молодой.

3. У Андрея Икава — предложил себя в катихизаторы. Я ему посоветовал сначала опять поступить в катих. школу. И проч.

В катихиз. школу просятся отсюда Николай Акаока, 27 лет, старший брат бывшего в катих. школе Иезака[?]. В Семинарии еще отсюда Поликарп Исии (родом из Саннохе).

В сумерки собрались в Церковь; отслужена была вечерня и сказана проповедь христианам, которых собралась полная Церковь. После, в доме Луки Накасато, сказана была проповедь для язычников, длившаяся полтора часа, с перерывом для отдыха в 10 минут. Слушателей было человек 70; слушали внимательно. После всего — роскошнейшее угощение, при котором я должен был хоть отведать каждого кушанья; первый раз случилось есть морского ежа.

5/17 июня 1881. Пятница.

В Яманака.

Целый день шел дождь. В 5 часов утра, однако, выехал из Хацинохе, закупоренный в тележке. В половине 10–го едва дотащились до Аинай–мура[?]; здесь взяли Стефана Эсасика, и ехали почти весь остальной день до Секи (10 ри от Хацинохе), деревни, находящейся у подножия горного кряжа — Райманзан. Тщетно полтора часа здесь прождали лошадей; их не нашли в поле, т. е. их или не ходили искать, или лошади нужны были для полевой работы. Должны были пешком подниматься на одну из труднейших для перехода гор в Японии. Подъем — 3 ри; дорога была бы еще сносна в хорошую погоду, но в дождь сделалась нестерпимо гадкою. Я, по неопытности, не надел варадзи, а отправился в сапогах; разумеется, на первой же ри они размокли до мокроты внутри. К несчастью, еще на половине подъема совсем стемнело, так что нужно было идти прямо — не разбирая, куда ступаешь; не раз в лужах зачерпнувши грязи за голенищи, я совсем, наконец, перестал беречься и пришел на ночлег в сапогах разбитых и размоченных до невозможности употребить их больше. К ночлегу подходили среди такой темени, что только опытный глаз или инстинкт проводника–носильщика нашего багажа мог различить, куда идти; спускались в какие–то темные как будто подземелья, проходили лабиринты, и наконец набрели на приветливый огонек и услышали не без большого удовольствия лай пары псов, то единственный на вершине горы дом, вероятно, множеству людей оказывающий такую же драгоценную услугу, какую оказал нам. Пообогрелись чаем и заснули как убитые от немалой дневной усталости.