Нелли Гореславская - Валентин Распутин. Русский гений Страница 29

После августа 1991 года, когда процессы, ведущие к распаду страны, уже ничем не сдерживались, борьба в писательской среде завершилась отстранением от власти в Союзе писателей СССР патриотов. «21 августа писатели-демократы с Евгением Евтушенко во главе свергли руководство СП СССР, выведя из него авторов «Слова к народу» Юрия Бондарева и Валентина Распутина». Несмотря на «оборону на баррикадах… писатели держались бодро: Ю. Бондарев сказал, что не жалеет о своей подписи под «Словом к народу», а В. Белов заявил, что готов подписаться ним хоть сейчас» (Распутин В. Г. Боль наша и вера.). Это событие в прессе потом назвали «мини-путчем» Е. Евтушенко.

Началась травля писателей-патриотов. В. Г. Распутин не собирался отказываться от своих убеждений, как стойкий борец он пишет о трагедии поражения как об упущенной возможности спасения России.

В статье «Боль наша и вера» писатель говорит о том, как много было сказано слов о предостережениях, сочувствиях и заклинаниях – все впустую, «мы безуспешно пытаемся ухватиться хоть за какую-нибудь опору».

Писателю «как было не всполошиться», наблюдая за «слабеющей хваткой режима, за духовным оцепенением и за национальной придавленностью русских». Он говорит о том, что опасность гибели России была всегда и остается по сей день. Но чтобы полностью народ уничтожить, достаточно уничтожить его самобытность и индивидуальность, перевернуть с ног на голову ценности, сделать его безразличным к своей общей судьбе. Это тот метод, который «цивилизованный мир» применяет теперь для устранения неугодного ему русского народа с «исторической арены» вместо «насильственных действий».

Но, считает В. Г. Распутин, демократия не может праздновать победу, напротив, «она потерпела первое серьезное поражение, потому что показала себя подозрительной, мстительной, мелкой, развязала «охоту за ведьмами», которая так и не прекратилась, отвергла инакомыслие, установила террор против неугодных, то есть проявила замашки того самого чудовища, против которого она, якобы, и боролась. Нет сейчас у демократии врага более опасного, чем она сама».

В августовских событиях, по мнению В. Г. Распутина, не было победителей. Главные результат случившегося – «тяжело больной организм, перенеся это потрясение, еще больше утратил самовосстановленные силы».

Так В. Г. Распутин трактует перестройку и последнее событие как бескровное биополитическое покорение страны западной идеологией.

В очерке «Что дальше, братья-славяне?» (1992) В. Г. Распутин, под впечатлением кардинальных изменений на мировой арене, рассматривает внешнюю политику России в соотношении с идеями панславизма. Автор цитирует Ф. М. Достоевского, высказывания которого о взаимоотношениях «братьев-славян» звучат более чем современно. Достоевский прорицает: «…не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только Россия их освободит, а Европа согласится признать их освобожденными… Россия надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае…» Опыт XX века, говорит Распутин, только подтверждает слова Федора Михайловича: «Великий наш писатель как в воду глядел».

В. Г. Распутин выстраивает дальнейший разговор не как обличение народов, отпавших от идеи всеславянского братства, а как братский призыв к близким по крови людям, напоминая о былом единстве, пытается вразумить, предостеречь. Писатель обращается к идее панславизма, очищая ее от предвзятых мнений: славянофилы вовсе не призывали к слиянию восточнославянского мира, они говорили о «союзе государств» для защиты их общих интересов. Это внешнеполитическая цель обеспечена нравственным и духовным обязательствами.

«Постоять за други своя и вместе с ними углубиться нравственно и возвыситься духовно – это был род спасения души и одновременно, как казалось, исполнения хоть части своего национального призвания». Писатель говорит об исторических ошибках России, навязывавшей свою волю силой оружия в странах Восточной Европы и на Балканах. Но указывает на то, что и самой России была навязана чуждая ей идеология западных социальных учений.

В. Г. Распутин откровенно говорит об ослаблении России под гнетом чуждых ей порядков, которые насаждались в ней, и которые она несла в славянские страны.

Но и при силе и благополучии смогла ли бы она удержать кого-либо возле себя? У писателя нет иллюзий на этот счет. Славянство разобщено разнохарактерностью, а главный разлад несет «дух времени», дух «материального поклонения» – и это дух мирового порядка, который распространяется все дальше на Восток. Писатель обращается к братьям по былому союзу с призывом вспомнить о духовном родстве, зная, что «таким языком – от сердца к сердцу, общим для нас – и надо говорить друг с другом». Он верил, что славянство – это особый склад ума и чувство природной общности.

Судьба России и судьба славянства едины, считает В. Г. Распутин: спасется Россия, спасется и славянство, и потому «не милости просим мы, но трезвости и зрячести. Ибо вопрос: что дальше, братья-славяне? – стоит так: быть или не быть славянству».

Октябрь 1993 года поставил страну на грань новой гражданской войны. Писатель был уверен, что страна идет к «тоталитарному режиму, благодаря президенту, который за два с половиной года разрушил Союз, «оставил без Родины десятки миллионов русских». Он «разрушил централизованное и дееспособное управление страной, разрушил государственную собственность, снес порядок, препятствовавший расхищению российских материальных, духовных и природных богатств, распустил законность, без которой не держится никакое, даже пиратское государство» (Распутин В. Г. Идущие на гибель, приветствуют тебя, президент, 1993).

А оппозиционные патриотические силы виноваты в том, что не создали оперативную организацию, «включившую бы в себя жаждущих действия», которых было немало. Именно патриотизм являлся единственной идеей, которая должна была «призвать в свои ряды целую армию народа». Но фронт национального спасения не смог свои идейные разногласия подчинить общему делу. Это является бедой русского человека – неумение объединяться до тех пор, пока не прижмут так, что дыхания не хватает, считает писатель.

Кроме оппозиции, виновата интеллигенция, «едва тронутая культурой, с укороченной, без прошлого памятью, бесчувствительная к корням». На интеллигенцию работников СМИ, публицистов, историков и экономистов, по мнению В. Распутина, ложится ответственность за идеологическое обеспечение всех разрушительных действий по ослаблению государства, за оправдание грабительской приватизации. Защита прав человека – идеология этой прозападной интеллигенции – стала оправданием всей внешней и внутренней политики нового режима. Интеллигенция, считает Распутин, антигосударственна и безответственна, вненациональна и недальновидна.