Илья Бояшов - Жизнь идиота Страница 3

Из-за всех этих передряг с дефицитом техники и инструментов Отряскин более чем критически относился к действительности. Меня все устраивало, а он время от времени поругивал совдепию почем зря. Строгает, бывало, рубанком очередную колонку и ругает.

Как-то он взялся пародировать генсека. Надо сказать, здорово получалось. Однажды пародист позвонил Мурашову и подобным образом что-то прошамкал.

Леха не одобрил такую лихость и сказал:

– Когда-нибудь попадешься.

Но Отряскин не попался.

А Брежнев умер.

К магниту липнут металлические опилки. В данном случае опилками явились Игорь Тихомиров и Андрей Мягкоступов. Игорь с Андреем были славными малыми. Как они нашли Отряскина, имею самое смутное представление; кажется, Игорь учился в школе вместе с Мурашовым. А работал он тогда в Учебном театре на Моховой. И Мягкоступов там подвизался монтировщиком сцены. Позднее к нашей компании присоединился барабанщик Назаренко – тоже тамошний обитатель. Ударник все время ходил с одной заботой – отсрочкой от армии. Даже в Москву поехал с челобитной. И оставил нам записку:

Я уезжаю,Всем привет!До скорой встречи.Назарет.

Надо отдать РККА должное: военкомат тогда (как и сейчас) умел добавлять в жизнь огонька.

После того как были сколочены колонки, мы переехали в подвал Учебного театра. С названием группы проблем не возникло – Отряскин недолго чесал в затылке и выдал: «Джунгли». Никто против такого экзотического названия и не возражал.

Благодаря тихомировской протекции в распоряжении «Джунглей» оказалась комната, обитая дерматином. Откуда-то появилось электропианино, с грехом пополам мы настроили микрофоны.

Первой песней была «Святой устал». Стихи создал Дима Генералов. Творение впечатляло – нечто вроде блюза с довольно большим гитарным проигрышем.

Святой устал на паперти пророчествоватьИ с птицами делить последний ужин.Святой устал. Устал от одиночестваИ от того, что никому не нужен.

Пел Мягкоступов. Надо сказать, и Отряскин в то время уже пробовал голос. Его фальцет мне нравился. Несмотря на то что, вообще-то, мы готовились к танцам, поэтому и набрали всяких тогдашних хитов вроде «Ветерка» (бессмертный шедевр группы «Воскресение»), он взялся за сочинение собственного репертуара. Я, честно говоря, тоже сочинял, но своими легкими песенками, скорее, мог заинтересовать соседей-«секретчиков». Что касается музыки серьезной, на которую не жалко положить будущую жизнь, концепция новоиспеченных «Джунглей» определилась сразу – арт-рок с элементами джаза и классики. Пение допускалось. Не все мне тогда нравилось в этом арт-роке, но ребята были симпатичны, а Отряскин все-таки друг. Конечно, по логике развития стало ясно, что долго я со своими тремя аккордами здесь не задержусь, но об этом как-то не думалось. Тем более в подвальчике мы не скучали. Подруга Игоря, Машка, темпераментная, взрывная девчонка, вносила определенный колорит в нашу новую жизнь. Тихомиров был спокоен, как танк, а она дергала за чеку по каждому поводу – слушать их семейную ругань было одно удовольствие.

Кроме того, заглядывало в театр много всяческого рок-народу. Некоторые потом стали отечественными знаменитостями. Приходил со свежими анекдотами Мурашов – его уже тогда забрали к себе Фоменко и Леонидов.

«Секретчики» квартировали через дорогу – в здании Театрального института, – этакие развеселые балбесы. Мне импонировал Фома (Коля классно раскатывал на папиной машине – сразу было видно, что будущий гонщик).

Всякий раз после посещения их репетиций Отряскин страдал почти физически:

– Ну кто же так играет! Они одновременно все вместе берут один и тот же аккорд!

«Секретчики» уверенно рвались к признанию, куда-то там бегали, что-то устраивали – энергии всем им было не занимать.

Наше же будущее выглядело весьма неопределенным: вот-вот в армию загремит барабанщик. Танцев не предвиделось. И вообще казалось, все не так уж и радостно складывается.

Здесь, как нельзя кстати, студенческая поросль Учебного театра разродилась спектаклем «Ах, эти звезды!». В основе лежала пародия на тогдашних (многие из них и сегодня никуда не делись!) эстрадных певцов. В ходу были Челентано, Леонтьев и Алла Борисовна. В итоге получился разухабистый фривольный капустник, который тогдашняя власть – все эти комитеты по культуре и прочее – как-то рассеянно пропустила. «Джунгли» – по крайней мере, часть состава в лице Тихомирова и, кажется, ударника – выпустили на сцену. Игорь, в строгом костюме и бабочке, весьма смотрелся в обнимку с пузатым старомодным контрабасом. Во время одного из номеров актер-студент, переодетый Утесовым, подходил к нашему басисту-контрабасисту этакой расслабленной походочкой и совершенно по-утесовски капризно требовал:

– Ну-ка, Игорек, слабай…

Игорек лабал: к восторгу зрителей гремело знаменитое «Прощай, прощай, Одесса-мама…».

Неожиданно капустник получил признание – начались концерты, непуганый народ валом повалил. Ходить тогда в Питере было не на что. Прорицателя, который предрек бы, что лет так через пятнадцать наше болото навестит «Дип Пёрпл», точно забросали бы камнями.

Эти «Звезды» нам здорово тогда помогли: все-таки выбив себе танцы в областном поселке Первомайское (Выборгское направление), «Джунгли» уверенно представлялись:

– Группа участвует в спектакле «Ах, эти звезды!».

Даже на афише написали в местном Доме культуры: приехали знаменитости.

Стояло душное лето 1983 года. Во время выступлений перед местной молодежью «знаменитости» жили там же, в ДК, в спортивном зале на раскладушках.

В местном лесу мы набросились на чернику – все были ею перемазаны.

Странно, нас ни разу не побили.

Впрочем, пришли великие времена – еще в 1981-м перепуганные власти открыли в Ленинграде рок-клуб.

Бюрократы не на шутку всполошились: весьма неформальные группы стали десятками плодиться уже в каждом дворе. Перцу добавляли местные хиппи, которые собирались у Казанского собора и на ступеньках главной лестницы Инженерного замка, – чуть ли не в лапоточках, в рваной джинсе, с расшитыми бисером сумками. Помню, там постоянно звучали какие-то свирельки. Косяки с травкой в открытую ходили по рукам. Насчет героина ничего не могу сказать, но вот анашой многие из «системных» баловались. Милиция вовсю гоняла волосатиков, а ленинградское руководство ломало голову над извечным вопросом «Что делать?» – опара явно вылезала из кадушки. Наконец партийные мудрецы то ли в Смольном, то ли в Большом доме окончательно пришли к мнению – процесс нужно ставить под контроль. Вопрос о месте, в котором все это расползающееся на глазах тесто можно будет собрать, был принципиально решен. Новоявленные «зубатовцы» быстро нашли активистов «общего дела» и дали свое добро – такова предыстория клуба.

Последствия не заставили себя ждать: из подвалов, полуподвалов, котельных и районных ДК мгновенно понавылазило такое количество разнообразного народу, что дух захватывало. Каждый выламывался как мог, лишь бы поразить воображение, – кто на метле, кто во фраке, кто с балалайкой, кто с баяном, как Федя Чистяков. Бьюсь об заклад, чиновники не ожидали, что все в стране так запущено. Но обратного хода не было – маргиналы лезли на сцену густо, словно тараканы. Названия новых команд сыпались горохом: «Мануфактура», «Странные игры», «Телевизор», «Тамбурин», «Хрустальный шар», «Зоопарк», «Кино», «Ноль», «АукцЫон», «Дети» и так далее и тому подобное – что ни музыкант, то гений.

В условиях сверхконкуренции «Джунглям» нужно было хорошенько засучить рукава.

Прежний ударник нас покинул, но свято место пусто не бывает. За барабаны сел любитель жизни и девочек Валера Кирилов, человек, рот которого закрывался только во время сна. Даже если треть из всего того, что он нам о себе порассказал, была правдой, это впечатляло. Гигант большого секса, он не чурался интимных знакомств с иностранками и страшно уважал артиста Боярского за то, что тот однажды по пьянке схватился с двумя военными и здорово их отдубасил. С военкоматом наш новый барабанщик (опять-таки по его словам) разобрался быстро и эффективно. Кирилов не поленился исписать мелким аккуратным почерком девяносто шесть страниц школьной тетрадки – содержание состояло из одной только постоянно повторяемой фразы: «Пройдет и это». Творение он показал врачам призывной комиссии.

Кажется, ему дали белый билет. За границу с таким клеймом Кирилова уже не выпустили бы, но Валерка не отчаивался и успокаивал своих иностранных подружек:

– Ничего, въеду в Европу на танке.

Надо отдать ему должное – он вообще никогда не отчаивался.