Константин Деревянко - На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы Страница 3

Со страниц первой и до последней книги – непременный участник боя, летчик. Автор покорен мастерством и мужеством наших воинов в небе. Поначалу они оснащены менее современными машинами, чем противник, у них меньше опыта, так как противник уже два года в боях над Европой. Но сколько смелости, отваги, дерзновения! Иных летчиков К.И. Деревянко узнавал по почерку ведения боя, например, Ю. Рыкачева, И. Пескова, Л. Шестакова. Портреты летчиков – коллективные и индивидуальные, – данные автором, запоминаются как неотъемлемая составляющая картины войны. Таковы облики генералов Н.А. Острякова, В.В. Ермаченкова, И.Е. Корзунова…

В связи с рассказом о геройских поступках командиров кораблей, летчиков, рядовых у К.И. Деревянко постоянно возникает тема размышлений о военном счастье. Сколько переходов совершили по непрерывно простреливаемому и подвергающемуся бомбежке Черному морю такие отважные кораблеводители, как А.И. Зубков, В.И. Ерошенко, Ф.С. Марков, М.З. Чинчарадзе! А ведь не только уцелели, но и экипажи свои сберегли, корабли сохранили. В связи с этим автор вновь и вновь вопрошает: так что же такое оно – это военное счастье? Да, говорит он, это и выучка, и большие знания, и умение воспитывать и направлять людей, и умение управлять кораблем. И много всего того, что требуется от командира (или от отдельного человека). Но, замечает К.И. Деревянко, есть еще одна неучтенная составляющая военного счастья, которая не поддается ни одному расчету и человеческому разумению. Тут он, по умолчанию, дает место высшим силам. И, хотя во всех книгах он ни разу не употребляет слово «Бог», лексика и стиль изложения явствуют: автор – человек глубоко православный. Так оно и было.

Когда Константин Илларионович хочет сказать о каких-то высоких качествах человека, он обычно говорит: «У него была масса добродетелей». Или: «Да, он грешил, но в какую сторону грешил! Пусть он давал волю своим страстям; но это все шло на благо высшему – победы над врагом». Или: «Это был кристально чистый человек… Я его причислял “к лику святых”».

Или: «Ну, уж если я был причастен к какому-то делу, то считал, что без моего присутствия и вода не освятится». И так далее.

Сам К.И. Деревянко, человек очень пытливый и педантичный, обдумав какое-то решение, выступал иной раз с дерзкими, казалось, предложениями. Так, например, когда в начале октября 1941 года уже был отдан приказ Ставки об эвакуации войск из Одессы в сражающийся Крым, и командованием OOP был составлен план ее осуществления, людей, причастных к этой операции, беспокоила перспектива долгой (две недели!) перевозки людей и техники морем. Ведь это – заведомый риск, причем неоправданный. 6 октября начальник штаба базы К.И. Деревянко кратко сказал своему коллеге И.И. Крылову: «Посадить за одни сутки 40 тысяч воинов с техникой и вооружением на наши корабли и суда не проблема. Сделаем». Оба прошли к командарму И.Е. Петрову, который сразу оживился, услышав такое сообщение. Как человек высокоодаренный, пишет автор, командарм тут же принимал хорошие идеи, от кого бы они ни исходили. Он с воодушевлением воспринял информацию. Далее уже было дело армии – разработать и выполнить свою задачу: как скрытно оторваться сухопутным войскам от рубежей боев. И тогда операция будет успешной. Именно их план, разработанный двумя штабами, базы и Приморской армии, был принят, одобрен командованием OOP, флота, наркомом Кузнецовым, Ставкой и Генштабом. Эвакуация произошла15—17 сентября 1941 года. Собственно посадка войск на корабли и суда и их уход произведены с 15-го на 16 октября. Марш-бросок в Крым произведен без потерь.

Ночь отрыва войск от огня неприятеля и их посадки на корабли описаны в таком темпе, с хронометром в руках, что если ставить об этом фильм, то смотрелся бы он с не меньшим напряжением, чем «Семнадцать мгновений весны». Но в данном случае – все документально, по часам и минутам.

К.И. Деревянко был уверен, что командный состав OOP будет действовать и в Севастополе. Начальство распорядилось по-другому. Командование Севастопольским оборонительным районом (СОР) осуществлял сам комфлот Октябрьский и те, кто до штурма Севастополя был в Главной базе, – адмиралы Н.М. Кулаков, В.Г. Фадеев, генерал П.И. Моргунов, прибывшие генерал Петров и полковник Крылов, поначалу – и адмирал Жуков.

На протяжении последующего повествования К.И. Деревянко будет повторять, что он не раз говорил начальству: лучшего подбора командования, чем было в Одессе, в осажденной с суши военно-морской базе не найти. И когда нарком Кузнецов еще во время войны, а потом после ее окончания вновь спросит Деревянко, как он относится к организации обороны в Одессе и Севастополе, Деревянко повторит тот же свой тезис. И Кузнецов в книге «На флотах боевая тревога» скажет об этом.

А сам автор неожиданно для себя оказывается назначенным начальником штаба в отдаленную на данный момент, но важную базу (станет Главной), – в Потийскую ВМБ. Туда перебазируются из Севастополя основные силы Черноморского флота. О малоизвестных для широкого читателя действиях Черноморского флота конца 1941-го и в 1942 году К.И. Деревянко рассказывает во второй книге: как обустраивалась база, не приспособленная для такого флота и большая по размерам – от Батуми на юге до рек Псоу и Хоби на севере, каких трудов стоило обновить причалы, расширить входы в устья рек, ввести плавучие доки для ремонта боевых кораблей… Обо всем – во второй книге «В борьбе за Севастополь и Кавказ».

Основной работой штаба во главе с К.И. Деревянко станет организация конвоев в Севастополь и встреча их экипажей. Несведущий читатель может узнать, что это такое – военно-морской конвой. Огненный бастион ходили защищать не только эсминцы, но и крейсеры и даже линкор, на котором был флаг Л.А. Владимирского, командующего эскадрой ЧФ, известного флотоводца, весьма почитаемого автором. Деревянко считал его одним из своих учителей.

Показывая своих героев, К.И. Деревянко постоянно останавливался (не раз писал об этом в послевоенное время в прессе) на двух фигурах: командире эсминца «Безупречный» Петре Максимовиче Буряке и его сыне Володе. Подвиг их, особенно отца, – беспримерен, говорит автор. Да, его в некотором смысле можно сравнить с подвигом генерала Раевского на поле Бородина, который, схватив за руки двух сыновей, бросился в атаку, чтобы подкрепить дрогнувшие ряды солдат. Но нет, говорит автор, нельзя сравнивать: то было в порыве боя, в пылу, горячке. Но этот продуманный поход со своим сыном, 15-летним юнгой, который мог бы не ходить в этот последний смертельный бой под Севастополем, но был взят отцом, чтобы матросы не подумали, что это конечная схватка, этот поход делает особую честь и отцу, и сыну. Героическая кончина практически всего экипажа эсминца и, конечно, командира и его сына – это одно из величайших подтверждений той жертвы, на которую сознательно шел советский воин во имя победы. Подобного подвига автор не знает.

Через двадцать лет после войны об этом Константину Илларионовичу напишет К. Симонов: «…История, рассказанная о “Безупречном” в Вашей статье, никак не выходит у меня из головы, и вот что я решил. Заинтересовать в этом Экспериментальную студию художественных фильмов, которой руководит Григорий Чухрай и где работаю я…»[6]

Во второй книге трилогии героизм и подвиг становятся как бы фоном для размышлений автора. Подвиг неизбежен в священной войне. Но необходим и творческий подход командиров, командующих всех рангов. Без мудрого военачальника не жди побед. В связи с этим автор затрагивает многие широкомасштабные темы, над которыми он уже тогда задумывается. Например, о причинах наших неудач в первые дни войны, потом – о быстрой сдаче Крыма, затем, когда враг уже будет на Кавказе и на горных его перевалах, он задаст вопрос: почему противник здесь? И ответит: вероятно, потому, что высшее командование вовремя не увидело или не предугадало основных целей врага, который рвался к источникам нашего горючего – к нефти в Баку и Грозном. Поэтому-то он и оказался на Кавказе и на Волге. Кроме того, скажет Деревянко, ведь Гитлер рвался и в Иран, как к источнику горючего, и в Индию – на океанские просторы. Так что здесь, на Кавказе, решалась судьба многих стран и народов. А потом прибавит: мы мало исследовали значение наших побед на Северном Кавказе и на Волжской флотилии, которые не дали пройти врагу к Каспию. Тогда мы начали понимать, что научились воевать в современных условиях.

И, думается, было правильно отмечено еще в середине 1980-х годов в рецензии военной секции Ленинградского отделения Союза писателей (основной рецензент О. Стрижак), где сказано, что во второй книге К.И. Деревянко заложено много тем для будущих исследований хода войны.

Важны и интересны обращения автора трилогии к историческим примерам – поступкам полководцев Суворова и Кутузова. Примечательно его вдохновенное слово о бывалом солдате и о значении его присутствия на передовой.