Сергей Филатов - Совершенно несекретно Страница 3

Однако Борис Николаевич первым, пожалуй, из первых лиц государства не опустился до таких шагов. Конечно, он убирал и переставлял ключевые фигуры, и, прямо скажем, в его поведении ощущается кадровый «зуд», но весь аппарат чиновничий, в широком смысле этого слова, не был предан чисткам, не подвергся гонениям, не говоря уже, упаси Господи, уничтожению… То же самое можно констатировать и в отношении к руководителям различных рангов. Конечно, государственный аппарат во многом обновился, но, повторяю, без тех карательных акций, которые с большой охотой и тщанием проводились большевиками несколько раз — когда вслед за чисткой партии начинались чистки в учреждениях, среди командного состава армии, в судах, прокуратуре и так далее

Не случайно именно при Ельцине прозвучал призыв прекратить «охоту на ведьм», гонения одних на других, кончить затянувшееся гражданское противостояние, пойти, наконец, на согласие, хотя это всепрощение и породило те конфликты, те тяжелые ситуации, о которых мы сейчас говорим и будем еще говорить не раз. Конечно, есть опасность, что наше благородство нас же и опрокинет и даст власть тем, кто в этих вопросах менее щепетилен, кто будет по-большевистски уничтожать нас под улюлюканье толпы.

С исторической точки зрения лучшим умам России пора задуматься над ее выживанием и оздоровлением нации. Россия сегодня больна. И не только потому, что переживает болезненную полосу преобразований: ее естественные устремления были извращены на протяжении семи с лишним десятилетий…

Возвратимся к вопросу о щепетильности и, более того, нравственности в политике. Расчет подлинно демократического государства всегда основывается на том, что все его институты высокопрофессиональны, неполитизированны, ответственны, и все мерки, с которыми мы подходим к своим государственным структурам, приближены к идеалу. Но вот когда в этом расчете что-то не срабатывает и происходит сбой, тогда и начинается давление на человека, занимающего высший пост: «Что же ты, президент? У тебя власть — ты ее примени!» Но вместе с этим возникает вопрос, на который никто отвечать не хочет: как применить власть? Так же, как большевики? Тоща зачем эту власть было у них брать? Если же применять ее высокоинтеллектуально, как это делается в цивилизованных странах, тогда нам придется ждать еще несколько лет, пока мы поднимемся к соответствующему уровню и у нас появятся соответствующие кадры и развитая судебно-правовая система.

Но я о дне сегодняшнем. А его главная проблема состоит в том, что из-за неподготовленности кадров, из-за отсутствия четкого законодательства и по целому ряду других причин — в том числе и в силу инерции нашего все еще пробольшевистского мышления — нам требуются величайшие терпимость и терпение как во власти, так и в обществе.

По роду своей работы в научном институте-я имел отношение к непрерывным технологиям. Вот то же, по аналогии, видится и в наших преобразованиях и реформах. Нетерпение подобно аварии, а пробуксовка ведет к малоэффективному процессу с поломками на пути.

Существует определенная закономерность развития процессов как в физике и химии, так и в экономике и в развитии общества. Большевизм воспитал в нас беспочвенное нетерпение: мы всего и сразу ждем к определенному, заданному сроку, не желая порой понимать того, что объективные законы любого развития не подчинены желаниям вождей и революционных кумиров. Так же, как и законы природы, с которыми следует считаться.

Помню, с каким восторгом и доверием восприняло общество появление в правительстве академика Леонида Ивановича Абалкина, связывая с ним надежды на новую экономику в стране. И как быстро угас к нему интерес и даже появилась некая враждебность, когда он сказал точные, но роковые слова о том, что нам потребуется не менее 15 лет для перехода на новую экономику. Команда Егора Гайдара, наоборот, все время поддерживала миф о том, что не сегодня-завтра в стране все изменится к лучшему. Мы до сих пор еще с удовольствием заглатываем этот крючок с наживкой оптимизма, не желая думать о реальных прогнозах.

Наше общество постепенно втягивается в новую, хотя и очень тревожную для России, ситуацию, когда народу предоставляется право самому осмысливать, а порой и определять свою судьбу. Мы привыкли к тому, что за нас, малых и сирых, кто-то там, наверху, принимает решение, а мы слепо верим в его правильность, связываем с ним, как повелось еще от дедов-прадедов, свои надежды, пытаемся разглядеть путеводную звездочку впереди… Одним из строгих наказов, которые в прошлом наш народ давал своему правительству, считался такой: главное — чтобы не было войны. А ныне положение дел иное: на суд людей отдается решение многих — едва ли не всех — вопросов (например, местного самоуправления). А общество пока еще не готово ни к их постановке, ни к их зрелой оценке. Виной тому и нехватка объективной информации, и обилие дезинформации и наше неумение отделить первое от второго, и трудности при осуществлении реформ, и досадные глупости, сопутствующие реформам, и бездействие власти или вдруг чрезмерно «отважные» ее шаги, при которых происходит прямое нарушение Конституции и прав человека. Причин пробуксовки много, а нужный механизм — правовой и демократический (хотя они неотделимы друг от друга) — в России пока не работает.

Еще одна немаловажная проблема состоит в том, что и сегодня, и на протяжении последних лет — со дня выборов в марте 90-го года в Верховный Совет РСФСР — мы не представляем и не представляли себе реальной расстановки сил в обществе. Коммунисты — те умеют так по-большевистски раскрутить напряженность, что даже после победы Президента России на выборах и на референдумах через некоторое время начинаешь теряться в догадках: какова же действительная расстановка сил в обществе? И в наши дни демократические силы никак не научатся ценить, оберегать и учитывать завоеванное ими на выборах и референдумах доверие общества.

Думаю, что октябрьская (1917 года) драма нашей страны будет длиться и длиться, пока все мы — и не по слухам, а воочию! — не убедимся точно, что большевизм навсегда канул в прошлое.

Верно ставит вопрос академик А. Н. Яковлев: для очищения общества и прояснения Истории нужен всенародный процесс над большевистской, коммунистической идеологией.

Большевизм как таковой не должен уйти от ответственности. Россия нуждается в последовательной дебольшевизации. Я не без основания убежден, что мы не обо всех кровавых преступлениях большевизма узнали: ох как много хранят бесстрастные архивы того, что еще способно потрясти наши сердца, наподобие Катыни или Варшавского восстания!