Вера Перминова - Булавинские хроники. Жизнь в удивительной деревне Страница 3

Внутри дома было несколько кроватей, громадная русская печка, которую потом сожгли студенты (тоже отдельная история), какие-то тумбочки, несколько стульев и лавок, а также масса старого тряпья и разнообразного хлама, который пришлось несколько дней вытаскивать, сжигать, а то, что не горело, закапывать. Например, было старых касок на целый полк, несколько ящиков с ДДТ, бухты колючей проволоки и тому подобные странные предметы. Наверное, насобирали после войны на полях сражений, а выкинуть это богатство было жалко.

Все искали пулемет или тол, говорят, в таких домах часто находят, но в нашем их не оказалось.

Была масса каких-то странных орудий труда, которые мы не вполне могли опознать: детали от старых прялок и ткацких станков, деревянные штуки, похожие на весла, но не весла (оказалось, они нужны, чтобы белье в озере полоскать не нагибаясь), сделанная из дерева зазубренная стиральная доска (до сих пор храню). Удивительный и очень полезный инструмент, который больше никогда не видела нигде, – «шкуродер»: заостренная металлическая скоба с двумя ручками, чтобы ошкуривать свежесрубленные бревна. Очень ценная штука, им в тысячу раз удобнее работать, чем топором, ножом или еще чем-то.

Первые дни мы занимались освобождением дома от хлама и обустройством. Например, в доме не было стола, и папа сколотил его из каких-то дощечек.

Дощечек, впрочем, тоже не было, и для этого пришлось разломать одну из перегородок в комнате. Учились топить русскую печку. Первые топки были неудачные – идет дым в комнату, и все тут. Уже решили было, что где-то наверху обвалился дымоход.

Пожаловались соседям, с которыми к тому времени уже познакомились. Соседи поохали, говорили, что да, мол, бывает, что дымоход обваливается, но вообще-то печка у Нюрки была хорошая и никогда не дымила.

Кстати, выяснилось, что Нюрка – это не женщина, а мужчина. Не тот, кто нам продал дом, а один из предыдущих хозяев, имевший в деревне репутацию жулика и вора. Впоследствии выяснилось, что репутация такая была им вполне заслужена. Через несколько лет, когда во время ремонта вскрывали полы, в сенях нашли уйму костей. Сначала испугались, что человечьи, но потом, глядь, – бараньи.

Сказали опять же соседям. И тут-то выяснилась вся Нюркина подноготная.

– Ах вот куда много лет пропадали в деревне бараны! – возопили соседи. – А мы-то думали, их волки таскали! Их Нюрка воровал, втихаря съедал, а кости в подпол бросал, чтобы не нашли!

Но это произошло значительно позже, а тогда все твердили, что печка у Нюрки была отличная. Наконец, на каком-то из деревенских сборищ, кажется, в очереди в криновском магазине, одна из бабок задала моему отцу ключевой вопрос:

– Милок, а ты вьюшку-то вытащил?

– Какую еще вьюшку?

– Ну все ясно!

Магазин чуть не развалился от громового хохота присутствовавших.

– Там над жерлом должна быть такая щель, и в ней круглая вьюшка металлическая, перекрывающая дымоход. Надо руку засунуть и вытащить. Ее снаружи не видно.

Так оно и оказалось. Мы, городские жители, конечно, об этой вьюшке понятия не имели и что там за щель над жерлом, и внимания не обратили – мало ли щелей в старом деревенском доме! Наконец проблема с отоплением была решена.

История о москвичах, которые не нашли в печке вьюшку, необычайно распространилась по окрестностям. Через два года к моим родителям в гости должны были приехать их товарищи по работе – некто Володя с женой. Они ехали со стороны озера Селигер, высадились в Асташкове и стали расспрашивать, каким транспортом можно доехать до озера Волья (расстояние там километров сорок). Нашли попутчиков, выяснили, какой автобус им годится, и стали ждать на автобусной остановке. И вот попутчики-доброхоты заводят с ними обычный дорожный разговор:

– А куда вы на Волью конкретно едете?

– Да там деревня есть на другом берегу – Булавино.

– Ах да, как же, как же, Булавино мы знаем. И к кому же вы туда едете?

– Да там у нас друзья недавно дом купили.

– Ах, так это, наверное, бывший Нюркин дом?

– Да, кажется, они говорили, что именно Нюркин.

– Ах, так это ваши друзья и есть те самые москвичи, что вьюшку в печке не нашли?!..

Первый год после нашего приезда был невероятно дождливый: лило все время. Но мы были счастливы – столько грибов нам даже во снах никогда не снилось. И главное, идти за ними никуда не надо. Прямо за из-городой начинались кусты, просто зараженные малюсенькими подберезовиками и подосиновиками. Чтобы их собрать, приходилось ползать на карачках. Я помню, кроме огромной корзинки я приносила куртку, застегнутую на молнию, с завязанной горловиной, всю набитую только шляпками от молоденьких подосиновиков – шляпку больше пятикопеечной монеты не брала.

Познакомились мы и с местными жителями.

Постоянных жителей было пять семей. Во-первых, пастух Никанор Полозов с женой Ниной, которая была заметной фигурой в местном истеблишменте – бригадиром совхоза. Она была лет на десять старше Никанора, у нее были две дочери, жившие в другой деревне, в Покровье, где располагалась центральная усадьба совхоза, и зять, работавший на молоковозе. В нашей деревне Нина была главным персонажем. Она распоряжалась лошадьми, телегами (принадлежавшими совхозу), имела двух собственных коров с хорошими удоями (одну звали Венерка, как сейчас помню) и тем самым контролировала большую часть молока в деревне.

А молока в деревне обычно не хватало, и был большой вопрос – даст тетя Нина тебе молока или откажет. Нам обычно давали. Приемная у Нины была в сенях и оформлена была напечатанными крупными буквами на белых листах лозунгами текущего момента типа: «Повысим урожайность овсов!» или «Все на борьбу за летние привесы бычков!».

Была она страшная матерщинница и весьма щеголяла этим искусством. Но при этом – человек в целом справедливый и не подлый. Никанор брал на откорм на булавинских полях на лето по сто-двести бычков, и они у него бродили за изгородой деревни в специально разгороженных в лесах выгонах. Основная функция Никанора была – поддерживать эти загоны в порядке, чинить, когда бычки их ломали.

Бычки на сказочных булавинских травах отлично прибавляли в весе, и Никанор хорошо зарабатывал, считался богатым человеком и ценным сотрудником. Правда, деньги, кроме как на водку, куда тратить, не знал.

Известна история, как он решил купить автомобиль. Автомобиль так запросто было тогда не купить. Их «выделяли» в некотором (маленьком) количестве на предприятия страны для поощрения лучших сотрудников, и их дележка всегда была весьма скандальным делом. Например, у моих родителей не было не только автомобиля, но и никакой надежды когда-нибудь его получить.