Александр Островский - Солженицын. Прощание с мифом Страница 3

«Это, — пишет А. И. Солженицын, — мое первое воспоминание, я с ним начал жить» (33).

В 1921 г. после того, как отгремели последние залпы Гражданской войны, Таисия Захаровна отправилась в Ростов-на-Дону (1). По одним данным, она забрала сына с собой в 1922 г. (2), по другим — в 1924 г. (3).

По всей видимости, ближе к истине вторая версия. Как утверждала И. И. Щербак, первоначально Таисия Захаровна уехала в Ростов-на-Дону одна (4). В 1924 г кисловодский дом, в котором жила семья Щербаков, национализировали, Захар и Евдокия перебрались под Армавир в селение Гулькевичи, семья Гариных — в Георгиевск, Ирина и Роман — в Новочеркасск, Саню отвезли к матери (5).

В упоминавшемся интервью 1972 г. А. И. Солженицын заявил: «Мы жили в Ростове до войны 19 лет (т. е. с 1922 г. — А.О.) — из них 15 не могли получить комнаты от государства, все время снимали в каких-то гнилых избушках[2] у частников за большую плату; а когда и получили комнату, то это была часть перестроенной конюшни. Всегда холодно, дуло, топилось углем, который доставался трудно, вода приносная издалека; что такое водопровод в квартире, я вообще узнал лишь недавно» (6).

А вот интервью А. И. Солженицына журналу «Ле Пуэн» в декабре 1975 г.:

«Мне было шесть лет. Мы с матерью в Ростове-на-Дону поселились в конце почти безлюдного тупика Одна сторона его — стена, огромная стена. И я прожил там десять лет. (то есть до 1934–1935 гг. — А.О.). Каждый день, возвращаясь из школы, я шел вдоль этой стены и проходил мимо длинной очереди женщин, которые ждали на холоде часами. В шесть лет я уже знал. Да все это знали. Это было задняя стена двора ГПУ. Женщины были женами заключенных, они ждали в очереди с передачами» (7).

Н. А. Решетовская, которая познакомилась с А. И. Солженицыным в 1936 г., вспоминала, что в это время Таисия Захаровна и Саня жили в однокомнатной квартире «на первом или втором этаже без горячей воды, с печным отоплением, с холодными сенями. В комнате помещались печка, кровать Таисии Захаровны, диван, на котором спал Саня, два стола (кухонный и письменный), зеркало, кажется, платяной шкаф». Ни книжного шкафа, ни стеллажа Наталья Алексеевна не запомнила. В лучшем случае, по ее словам, была книжная полка. Из книг она смогла назвать только произведения Джека Лондона (8).

По одной версии Таисия Захаровна была машинисткой (9), по другой — стенографисткой (10). Александр Исаевич пишет, что «она была машинисткой и стенографисткой» (11). По всей видимости, отмеченные расхождения связаны с тем, что в разное время его мать занимала разные должности. Нет единства и в вопросе о том, где она работала. А. И. Солженицын подчеркивает, что за время после окончания Гражданской войны Таисия Захаровна сменила не одно место: несмотря на то, что она «хорошо знала французский и английский», а также «стенографию и машинопись», из-за «соцпроисхождения» ее не только «никогда не принимали» «в учреждения, где хорошо платили», но и неоднократно «подвергали чистке», «увольняли с ограниченными правами на будущее» (12).

По свидетельству И. И. Щербак, перебравшись в Ростов, Таисия Захаровна стала «стенографисткой в ростовской милиции» (13). А. И. Солженицын упоминает в качестве одного из мест работы матери — Мельстрой (14). Ростовский журналист И. Гегузин со слов товарищей Александра Исаевича по университету пишет, что мать писателя была сначала «секретарем-машинисткой» в проектном институте «Севкавгипросельхоз», затем «стенографисткой в крайисполкоме» (15). В беседе со мной бывший одноклассник А. И. Солженицына Николай Дмитриевич Виткевич заявил, что Таисия Захаровна заведовала стенографическим отделом то ли в крайкоме, то ли в крайисполкоме (16), а Н. А. Решетовская на этот же вопрос ответила, что перед войной ее свекровь трудилась, «то ли в крайисполкоме, то ли в облисполкоме» (17).

Из этого вытекает, что независимо от убеждений — а по воспоминаниям, Таисия Захаровна была верующим человеком (18) — она занимала лояльную позицию по отношению к Советской власти и подобным образом должна была воспитывать сына.

Некоторое влияние на Саню Солженицына могло иметь окружение его матери, но о нем мы знаем пока немного. Можно лишь назвать одну из ее ближайших подруг Женю Андрееву, находившуюся замужем за инженером Владимиром Федоровским (19).

В сентябре 1926 г. Саня сел за парту. Его университеты начались в Покровской школе им. Г. Е. Зиновьева (20). Одним из его первых школьных друзей стал уже упоминавшийся Николай Виткевич, с которым они познакомились во втором классе и обучались вместе до окончания пятого класса. Н. Виткевич тоже рос без отца. Его мать Антонина Васильевна вышла замуж вторично и уехала с сыном в Дербент (21).

Из жизни своего знаменитого одноклассника 1927–1931 гг. Н. Д. Виткевич в беседе со мной смог вспомнить лишь несколько фактов: Саня был лучшим учеником, в 1930 г. его приняли в пионеры, в четвертом классе (1930–1931 гг.) назначили старостой (22).

Примерно с девяти лет, т. е. в 1927–1928 гг. у Сани возникло стремление к литературному творчеству, он начал сочинять стихи (23). По свидетельству Н. А. Решетовской, они сохранились и сданы в архив с пометкой «Не для печати» (24). Вспоминая первые литературные опыты своего бывшего друга, Н. Д. Виткевич не без ехидства отмечал: «В четвертом или пятом классе я видел у него тетрадь с надписью „Полное собрание сочинений А. Солженицына. Том первый. Книга первая“» (25).

Если до семи лет Саня находился главным образом под влиянием матери, то затем определенную роль в его воспитании стали играть школа, газеты, книги и радио. Так, рассказывая о детстве героя своей неоконченной военной повести Глеба Нержина, прототипом которого был он сам, А. И. Солженицын пишет, что Глеб, «еще со школьных лет воспитанный не отделять свою судьбу от судьбы всей страны», пристрастился «к чтению газет от пионерского листика „Ленинских внучат“ до огромных — не хватало детских рук держать развернутый лист — „Известий“…» (26).

Первые летние каникулы 1927 и 1928 гг. Саня провел под Армавиром, в Гулькевичах (27), затем ездил в Ейск, на Азовское море, куда в 1927 г. перебралась И. И. Щербак с мужем. «Раза два — три, — вспоминает Александр Исаевич, — мама отправляла меня к ней на летние каникулы» (28). У Ирины Ивановны и Романа Захаровича была хорошая библиотека (29).

Среди тех, с кем А. И. Солженицын учился в старших классах, в его воспоминаниях фигурируют: Николай Виткевич, Лидия Ежерец, Михаил Люксембург, Валерий Никольский, Иосиф Резников, Кирилл Симонян, Дмитрий Штительман (30). Дружил Саня, или, как его звали товарищи, «Морж», в основном с Виткевичем, Ежерец и Симоняном (31).