Василий Барсуков - Крылом к крылу Страница 3

Земля летела навстречу с сумасшедшей быстротой. Уже настало время рвануть за вытяжное кольцо, но он почувствовал, что руки его совсем ослабели. Очевидно, это было уже за гранью человеческих возможностей, но он напряг последние силы и обожженной рукой выдернул красную скобу. Сильно встряхнуло на лямках, и белый шелк заплескался над головой…

Прошел не один месяц госпитальной жизни, прежде чем были сняты повязки и бинты. Молодая кожа заново обтянула кисти рук. Но они казались чужими, никак не хотели повиноваться. Руки потеряли остроту осязания, словно на них надели толстые варежки.

По мнению врачей, о полетах ему больше и думать было нечего. Большое дело — не потерять уверенность в себе. Благодаря воле и усиленным тренировкам Иван Заморин отвоевал себе право летать и громить противника.

Интересно привести здесь воспоминания гвардии капитана Евгения Точилина, бывшего помощника начальника оперативно-разведывательного отдела дивизии, о командире эскадрильи 18-го гвардейского истребительного авиаполка Иване Заморине, как о человеке не только беспримерной храбрости, но по-рыцарски благородном. Заморин после тяжелого ранения и лечения в госпитале прибыл для прохождения службы в штаб полка на должность штурмана. За зимние месяцы Иван Александрович освоился со своими новыми обязанностями, окреп здоровьем и к лету 1944 года полностью вошел в строй боевого расчета летного состава дивизии.

К концу мая 1944 года полки 303-й дивизии базировались на аэродромах, расположенных в непосредственной близости от линии фронта, с целью перехвата воздушных разведчиков противника. С началом операции 3-го Белорусского фронта по освобождению Белоруссии дивизия обеспечивала сопровождением боевые действия штурмовиков и бомбардировщиков, вела борьбу за господство в воздухе и осуществляла воздушную разведку противника. Вот в это время и произошел эпизод, с новой силой подчеркнувший высокий моральный облик и благородство моего фронтового товарища Ивана Заморина.

25 июня дивизия получила задачу произвести разведку противника в районе юго-западнее Витебска. Особенно важно было выявить места сосредоточения и направление движения танков врага.

На самолете связи По-2 гвардии капитан Точилин прилетел на аэродром, где базировался 18-й полк, получивший в дальнейшем собственное наименование Витебского. Но оказалось, что «спарка» была неисправна. Выполнение приказа комдива осложнялось. Находившийся на КП полка гвардии майор Заморин предложил лететь с ним, на его одноместном самолете Як-7б. Точилин согласился, и они пошли к самолету. Вскоре Точилин с трудом втиснулся и расположился сзади кабины летчика, за бронированной спинкой, откуда через фонарь кабины можно было при некоторых положениях самолета вести наблюдение за землей.

Стал садиться и Заморин. Но тут Точилин заметил, что парашют на сиденье он положил не пристегивая, чем заранее исключал возможность покинуть самолет в случае повреждения машины огнем зенитной артиллерии или в результате воздушного боя.

Точилин потребовал, чтобы Заморин пристегнул парашют. Они заспорили. Но Иван Александрович был непреклонен. «Мы товарищи по оружию, мы летим на выполнение одного задания и должны иметь равные возможности» — такова была его логика.

Точилину пришлось в конце концов с Замориным согласиться.

В районе разведки Иван Александрович на бреющем полете делал виражи над лесными массивами, давал крен при полете вдоль дорог, а Точилин фиксировал места скопления войск и техники противника. Задание было выполнено.

Во второй половине этого же дня истребители дивизии прикрывали боевые действия штурмовиков и бомбардировщиков, которые наносили удары по выявленным местам скопления противника юго-западнее Витебска.

Много боевых вылетов в тот день сделали летчики дивизии.

В ноябре 1942 года в 18-й авиаполк прибыл новый командир — Анатолий Емельянович Голубов.

Это был первоклассный летчик-истребитель, выполнявший самые сложные боевые задания. Спокойный и справедливый, Анатолий Емельянович как-то сразу располагал к себе своей добротой и искренностью.

В многодетной семье Голубовых на воронежской земле проходило нелегкое детство будущего генерала. Работал и у попа, и у кулака, батрачил, был пастухом. Довелось Служить в Чапаевской дивизии, был зачислен курсантом в артиллерийскую школу.

На показательных стрельбах Анатолий Голубов удивил командира, поразив шестью снарядами из шести движущуюся мишень. Сам командующий округом И. Э. Якир наградил снайпера именным портсигаром. Молодой солдат побывал в Москве на Красной площади в качестве почетного гостя, приглашенного на военный парад.

Все данные были у Голубова отличиться на артиллерийском поприще. Но Родина бросила клич: «Комсомольцы — на самолеты! Дадим стране 100 тысяч летчиков!». И он поступил в авиашколу, а потом окончил авиационное училище.

Все время упорно шел вверх по трудным воинским ступенькам — командир звена, командир отряда… Заочно учился в военно-воздушной академии. А в воскресенье, 22 июня 1941 года, выстроили выпускников и сказали:

— Ну вот, товарищи, теорию вы изучили неплохо. А практику приобретете на фронте.

И молодой командир выехал к месту назначения. Войну начал на Ленинградском фронте. Под Волховом — первый сбитый самолет «Юнкерс-88».

С каждым днем в жестоких боях крепли крылья сокола. Не раз приходилось смотреть смерти в глаза. Между Сиверской и Киришами посадил подбитую машину на фюзеляж. Зато через несколько дней — в порядке сведения счетов — загнал в Ладожское озеро самолет врага.

Ничто так не укрепляет веру в свои силы, как первые победы. Он дал почувствовать их вкус десяткам своих молодых товарищей. Вылетал в свободный полет с пилотом, еще не открывшим свой счет. Находил цель, изматывал противника, загонял его в тупик, а добить давал новичку.

Не изменил своим традициям Анатолий Емельянович и будучи назначенным командиром 18-го гвардейского авиационного полка. У нас не было такого летчика, с которым бы не слетал командир полка или на учебный бой, или на проверку слетанности, ведение ориентировки, или на бой с противником. С марта 1943 года советская авиация дальнего действия в ночное время систематически наносила по противнику бомбардировочные удары, чем дезорганизовывала работу вражеских коммуникаций и срывала подготовку врага к летнему наступлению в районе Курского выступа. Вел полк бои местного значения в районе Жиздра, Букань. Все это вместе взятое — бомбардировки, штурмовые налеты авиации и активные действия партизан — привело к тому, что железнодорожные магистрали в глубоком вражеском тылу работали с большими перебоями, и сосредоточение немецких войск на этом участке фронта существенно замедлялось.