Валерий Перевозчиков - Возвращение к Высоцкому Страница 3

Посадили нас в ложу — «люди от Байкалова»! Видимо, кто-то про нас шепнул и Лаци Олаху. И когда он делал свои знаменитые «брейки», то несколько раз поклонился в нашу сторону. А Володя по этому поводу написал стихи, помню только их начало:

Летит таксо привычно по улицам столичным.В машине Мишка, Вовка и таксошофер.И ехать нам приятно по улицам опрятным,Поскольку мы торопимся с друзьями на концерт.

Не ручаюсь за точность… А что дальше? Может, дальше и не было ничего.

А в 70-е годы встречались с Высоцким?

Встречались, но редко. Однажды, совершенно случайно, встретились в Одессе. Я приехал туда с ансамблем лилипутов. Гостиница в самом центре Одессы, на Дерибасовской. Спускаюсь в кафе: «Владимир Семенович! Здравствуйте!» Володя меня спрашивает: «Ты с кем?» Он знал, что я работал тогда ударником в разных коллективах. Отвечаю: «Я — с маленькими!..» Они не любят, когда их называют лилипутами. Они не любят, когда им помогают — тебе тяжело, давай я понесу… А я к ним относился, как к равным, они меня за это уважали.

Володьке это страшно понравилось — «маленькие»… Он целый день ходил за мной по пятам. «Граф, ну познакомь меня с ними. Ну познакомь…» — «У нас вечером концерт, некогда». — «Ну после концерта». Познакомил я его с маленькими, они притащили гитару… И Высоцкий пел, пел долго, почти всю ночь. Маленькие были страшно довольны.

А жили мы в старых одесских номерах — громадные комнаты, метров, наверное, по пятьдесят. И в этих громадных номерах стояли громадные кровати. Высоцкий у меня все спрашивал: «А по сколько человек они спят?» — «По одному, конечно…» — «Не может быть, они же все на одной кровати могут поместиться». В этой же гостинице у меня в номере произошел пожар. От незатушенной сигареты задымило одеяло. Прибежали маленькие, примчался Володя… Около кровати стояло несколько бутылок-«огнетушителей» белого сухого вина. Я топчу это одеяло и кричу: «Давай лей, заливай вином!» А Вовка отвечает: «Жалко! Бежим за водой!» — «Что жалеть-то, восемьдесят семь копеек за бутылку!». И лилипуты — «огнетушители» к животу — потушили.

У вас осталось что-то на память о том времени?

Есть одна очень интересная фотография, она хранится у моего сына. В школе мама сшила мне пальто из красивого синего материала. Мы пошли в фотографию всей компанией и по очереди снялись в этом пальто. Я часто вспоминаю то время…

А вот фильмы с участием Володи смотреть не могу. Я слишком хорошо его знаю и знаю совершенно другим. А песни слушаю часто. Честно говоря, тогда до меня многое не доходило. А ведь он был поэт, и поэт замечательный.

Ноябрь 1987

Аркадий Свидерский

Аркадий Васильевич, давайте начнем со школы. Кого из преподавателей вы помните?

Цветкову Анну Николаевну. Она вела нас с первого класса. Зайчика Михаила Наумовича — он был совершенно уникальным человеком, преподавал у нас физику. Его многие помнят. А остальных, честно говоря, помню смутно. Времени довольно много прошло…

С Высоцким учились вместе с какого класса?

С Высоцким учились Володя Акимов, Игорь Кохановский, а я учился в параллельном. У нас было пять параллельных классов, все классы на одном этаже. И так получилось, что народу много, а компания собралась маленькая, и компания очень интересная. Собирались в комнате Володи Акимова — он жил тогда на Садово-Каретной. Это была большая комната, метров тридцать, перегороженная пополам. Дело в том, что Акимов еще в школе остался почти совсем один. Его родители умерли рано, и только две бабушки Володе помогали. И потихонечку-потихонечку образовалась наша компания, потому что Володя все время жил один. Нам завидовала вся школа, многие хотели к нам попасть.

Компания наша имела определенное название, у нас даже была своя эмблема и устав, он у Акимова сохранился до сих пор. Недавно мы его перечитывали — немного смешно, потому что серьезно… Там затрагивались серьезные вопросы взаимопомощи, доверия, выполнения обещаний, честности, выдержки, пунктуальности… Очень интересный был устав. Я, честно говоря, забыл о его существовании. Но Володя Акимов — он кинодраматург — собирает все бумаги, документы, письма. Вы у него дома были? Это, можно сказать, филиал Ленинской библиотеки! Он недавно нашел этот наш устав, наш дневник, даже протоколы наших «заседаний».

В каком классе оформилась ваша компания, определился состав?

Трудно сказать… Конечно, не в пятом-шестом — попозже, но познакомились и начали сходиться мы, очевидно, уже тогда. Пять параллельных классов — это сто пятьдесят человек. Почему нас было только семь? Значит, приглянулись друг другу, как-то сошлись характерами, общими интересами, взглядами. Жили мы в одном районе, встречались часто, бывало, почти каждый день. И нас многие спрашивали: «Неужели вам не надоело?» А нам никогда не надоедало. По вечерам собирались у Володи — это был наш клуб или штаб… А позже каждый тащил что-то интересное из своего института: и юмор, и всякие проказы. И мы выносили все это на общий суд, рассказывали анекдоты, истории — каждый по своему профилю. Я учился тогда в медицинском институте, Володя Акимов — во ВГИКе, Володя Высоцкий и Игорь Кохановский попали в строительный институт, Яша Безродный — в институт цветных металлов… Вот такая вещь. Помните из песни Высоцкого — «собак ножами режете, а это бандитизм…»? Откуда он мог это взять? Ведь Володя к медицине никакого отношения не имел. А тогда я рассказывал про наши опыты в институте, как мы кроликов, собак резали. Ребятам было интересно, потому что они этого не видели. Акимов рассказывал про свои приятности-неприятности, и все выносилось на обсуждение. А Володя все это слушал. У него была поразительная способность слушать. Я все время связываю с Володей фразу: «Говорить умеют многие, умение слушать — достоинство немногих». Вот это точно к нему относилось. Он мог час сидеть, мог два сидеть — слушать. Я как-то назвал Володю «человек-губка». Он действительно, как губка, как аккумулятор, все впитывал в себя.

Какие события вы обсуждали тогда?

Конечно, и серьезные вопросы. Почти в каждой семье были погибшие, так что говорили и о войне, и о фашизме. Откуда Володя мог знать о войне? Конечно, многое он почерпнул из рассказов: война ведь только что закончилась. И мы были на выставке в парке Горького, там на набережной было выставлено трофейное оружие — танки, самолеты, пушки. Были всей нашей компанией. Ну а Володя еще и в Германии был с отцом… А детская память самая впечатлительная, и война… она отложилась навсегда. Я, например, хорошо помню, как разбомбили наш эшелон, когда мы ехали в эвакуацию на Урал. Уцелело всего три последних вагона, мы были в предпоследнем, и мать нас двоих — меня и брата — тащила в лес… И мы все это вспоминали, все это рассказывали, все это оговаривали.