Юрий Галенович - Великий Мао. «Гений и злодейство» Страница 3

Намеренно ли подчеркивалось «неземное» в поведении Мао Цзэдуна, или так получалось в результате постепенного приспособления окружающих к его линии поведения, но эффект был однозначен: Мао Цзэдун на людях, при посторонних, вел себя как небожитель. Каждый его жест, не говоря уже о слове, был действом.

В один из редких выходных дней советскую выставку в Пекине решил посетить Мао Цзэдун. Он явился тогда единственным посетителем. Он терпеть не мог никакой свиты. При нем был только его переводчик Ли Юежань. Оба были в рубашках.

Помню, Мао Цзэдун остановился возле известной в свое время картины маслом кисти художника Д.А. Налбандяна под названием «Великая дружба». Художник изобразил на ней Сталина с папиросой и Мао Цзэдуна с книгой в руке сидящими при свете настольной лампы, очевидно в кабинете Сталина. Сталин и Мао Цзэдун были изображены фотографически точно, причем казались людьми примерно одного роста.

Мы, переводчики, поинтересовались: было ли так в действительности? Мао Цзэдун сказал, что именно так не было, но было что-то вроде того.

Возможно, Мао Цзэдун обратил внимание на эту картину и для того, чтобы подчеркнуть свой пиетет перед Сталиным в противовес своему же отношению к Хрущеву.

На протяжении почти полутора десятков лет пребывания в КНР мне потом неоднократно доводилось видеть Мао Цзэдуна издалека во время государственных праздников. Со специальной трибуны для иностранцев я видел Мао Цзэдуна на башне Тяньаньмэнь, он медленными протяжными взмахами руки приветствовал массы людей на площади.

Вспоминается еще один эпизод. В 1963 г. в Пекин после переговоров в Москве возвратилась делегация КПК во главе с Дэн Сяопином. Делегацию встречал посол нашей страны С.В. Червоненко. Самолет приземлился и подрулил к зданию аэропорта. Посол направился к воздушному кораблю. Я сопровождал его в качестве переводчика. Приблизившись к самолету, мы обнаружили, что находимся в одиночестве на летном поле. Никто из официальных китайских лиц не вышел из здания аэропорта. К самолету был подан трап, люк открылся, но из самолета также никто не показывался. Происходила какая-то неожиданная задержка.

Я повернулся от самолета к зданию аэровокзала и вдруг увидел, что из его боковых дверей вышел Мао Цзэдун. Оказавшись на пустом летном поле, он передвигался очень медленно. Мне даже показалось, что при слепящем солнечном свете он плохо видит. Он шел как будто на ощупь. Мао Цзэдун был совершенно один, если не считать его телохранителя, шедшего позади и несколько сбоку, но не ближе десяти метров от вождя. И никто из китайских руководителей не только не появился, но даже и не выглянул ниоткуда.

Тогда я с ведома посла двинулся навстречу Мао Цзэдуну, желая помочь ему кратчайшим путем приблизиться к трапу самолета. Подойдя к китайскому руководителю, я почтительно поздоровался с ним и, поддерживая его под руку, повел по направлению к самолету. Признаюсь, меня поразила не только все та же рыхлость фигуры, но и его ужасные дочерна прокуренные зубы. На этот рот было неприятно смотреть.

Когда мы подошли к послу, С.В. Червоненко осведомился у Мао Цзэдуна о его здоровье. На что Мао Цзэдун сказал со своим сильным хунаньским акцентом: «Ну, еще ничего!» Через некоторое время появились другие встречающие, делегация начала спускаться по трапу, все пошло своим чередом.

В феврале 1965 г. в Пекине побывал один из основных руководителей КПСС и СССР того времени, член политбюро ЦК партии, председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин. Тогда и состоялась встреча А.Н.Косыгина и Ю.В. Андропова, также входившего в делегацию, с Мао Цзэдуном. Это была, по сути, последняя встреча Мао Цзэдуна с советскими руководителями.

Мне довелось присутствовать при этой встрече в качестве переводчика. Запомнились некоторые детали.

Утром 11 февраля 1965 г. связные с китайской стороны передали через меня, что А.Н. Косыгина примет Мао Цзэдун. Я сообщил об этом В.В. Кузнецову, первому заместителю министра иностранных дел СССР. Тот посоветовал уведомить о предложении китайской стороны Ю.В. Андропова.

Дело было в одном из особняков Дяоюйтай («Террасы, с которой ловится рыбка») – резиденции для иностранных гостей в Пекине. Поднимаясь по витой лестнице на второй этаж, я встретил Ю.В. Андропова, шедшего завтракать. Я рассказал ему о сообщении. Он выслушал и сказал, что я должен доложить об этом А.Н. Косыгину. Только после этого наконец вступил в действие механизм согласования встречи руководителя советской делегации с Мао Цзэдуном.

А.Н. Косыгин попросил передать китайской стороне, что он принимает приглашение встретиться с Мао Цзэдуном.

Мао Цзэдун полагал, что после ухода с политической арены Н.С. Хрущева ему необходимо лично побеседовать с одним из главных советских руководителей. Он хотел в присутствии своих коллег по руководству КПК и КНР изложить свой взгляд на наши двусторонние отношения. Он, очевидно, также рассчитывал до конца развеять вероятные надежды некоторых членов китайского руководства на возможность изменения характера и тенденций в советско-китайских отношениях. Мао Цзэдун хотел придать встрече отчасти неформальный характер, желая встретиться с простыми людьми из нашей страны, а уж заодно и с А.Н. Косыгиным. Китайские коллеги высказали пожелание Мао Цзэдуна о том, чтобы вместе с А.Н. Косыгиным на встречу с вождем китайского народа прибыл весь состав советской делегации, включая технических сотрудников, экипаж советского самолета, в том числе стюардессы.

Характеры А.Н. Косыгина и Мао Цзэдуна были схожими. В делах это были суровые люди, добивавшиеся выполнения своих намерений и убежденные в том, что только они могут принимать ответственные решения.

А.Н. Косыгин резко возразил, подчеркнув, что он сам решит, кого взять с собой на встречу.

Тогда Мао Цзэдун передал, что он просил бы привезти всех советских людей из делегации хотя бы на несколько минут и только для того, чтобы Мао Цзэдун мог пожать им руки и сфотографироваться с ними.

А.Н. Косыгин не согласился и на это.

Возникла пауза, во время которой могло показаться, что встреча может сорваться. Характеры обоих руководителей подвергались испытанию на прочность. Так продолжалось около часа. Мао Цзэдун упорно пытался навязать свое мнение.

И вдруг наши китайские партнеры сделали вид, будто никаких просьб и пожеланий с их стороны и в помине не было, сообщив, что Мао Цзэдун ждет А.Н.Косыгина в Доме всекитайского собрания народных представителей. Нетрудно догадаться, что в случае принятия его пожелания встреча состоялась бы в его резиденции в «пекинском Кремле» – Чжуннаньхае. Тем самым намеренно подчеркивался не партийно-государственный, а лишь государственный характер встречи, но это уже не имело существенного значения.