Пол Феррис - Зигмунд Фрейд Страница 3

Гористая местность нравилась Фрейду. Австрийцы, как и швейцарцы, относятся к горам приблизительно так же, как британцы к побережью. В Вене говорят с оптимизмом: «В горах нет греха». Во время очередного летнего отдыха в Земмеринге, в 1893 году, с Фрейдом произошло одно событие на горе Ракс, что рядом со Шнеебергом. Это событие было в истинном духе психологии Фрейда: яркое, немного странное, без свидетелей. К нему подошла дочь хозяина таверны, мрачный подросток, и попросила совета по поводу приступов тревоги. Фрейд быстро разобрался, в чем ее проблема. У нее был «дядя» (на самом деле отец), который занимался сексуальными домогательствами по отношению к ней и ее кузине. Симптомы девушки, решил Фрейд, невротичны. Они воспроизводят ту тревогу, которую она чувствовала, если получала удары от отца-дяди. Фрейд использовал эту историю в одной из своих книг, и «Катарина -» стала известной фигурой в психологической литературе.

Возможно, Фрейд немного изменил события, чтобы повествование походило на литературный рассказ (а оно воспринимается именно так), но Катарина действительно существовала. Ее звали Аурелия Кроних, и есть даже ее фотография вместе со злым отцом Юлиусом, человеком с небольшими усами, вызывающими ассоциацию с Гитлером. Личность девушки и фотографии были обнаружены век спустя Питером Суэйлзом «Питер Дж. Суэйлз, родился в 1948 году в Хейверфордвесте (Уэльс), закончил местную среднюю классическую школу, а позже, после „духовного кризиса“, оказался в Нью-Йорке и превратился в лабораторию по изучению Фрейда, состоящую из одного человека.», самостоятельным исследователем-фрейдистом, который прослеживает развитие мысли Фрейда от одной истории к другой, проверяя их правдивость с такой же беспощадной изобретательностью, с которой работал сам Фрейд.

Фрейдисты уделяют огромное внимание этим ранним годам, времени становления идей психоанализа. Сложно отделить человека, который встретился на горной вершине с Катариной и наблюдал на аллее Бетховена, как Марта Бернейс поправляет одежду, от многократно описанного устоявшегося образа. Немного помогают биографу места, где он бывал: природа, комната с сохранившейся обстановкой – хотя зачастую эта помощь лишь мнимая.

Фрейд хотел изменить мир, дав ему универсальную теорию человеческого поведения, и нельзя рассматривать этого ученого вне его веры в то, что это возможно и что именно он в состоянии это сделать. Любой человек подобными амбициозными заявлениями вызывает скептическую реакцию. А попытка Фрейда была поистине грандиозна. Возможно, в конце концов оказалось, что вся человеческая природа ему не по плечу, но его комментарии по поводу нашей жизни полны остроумных догадок и ответов на многие вопросы. Некоторые вопросы в его книгах превращаются в новые загадки, и все же они помогают нам больше узнать о себе. Если он и пользовался любыми средствами – обманом, хитростью – для достижения своих целей, то не больше, чем остальные изобретатели. Лишь неординарный человек мог со всем этим справиться – некий Эдип (которым он себя представлял), знающий ответ на загадку Сфинкса. Фрейд не тот, каким кажется.

Среди лугов и виноградников ниже по склону горы Каленберг и на окрестных холмах находились первоклассные имения. Одно из них – «Шлосс Бельвю», дом, расположенный на высоте почти пятисот метров над уровнем моря. Он связан с именем Фрейда. В путеводителе Бедекера об этом здании ничего не сказано. Там можно прочитать лишь о Гринцинге, деревне в полутора километрах от этого места (ресторан «Бергер», тенистый сад и хорошее вино), а также найти упоминание о «многочисленных виллах». Теперь в этом месте заканчивается трамвайная линия Вены, а в тенистых садах туристы поглощают «хойригер», молодое вино местного производства. Аллея Бетховена находится всего в восьмистах метрах к востоку.

Сразу под Гринцингом находится публичный парк. Именно в этих местах располагалась турецкая армия, которая многие месяцы держала осаду Вены в 1683 году. В одно осеннее утро имперская армия с польскими союзниками вышла из-за Каленберга и разбила турок. Несмотря на это, два последующих столетия Вена по-прежнему опасалась вторжения с востока и не убирала крепостных стен, строясь преимущественно под их защитой. Когда Фрейд был ребенком, военные как раз уступили городу участки земли за стенами и Вена была охвачена манией строительства. Но к концу его жизни, в 1937 году, когда нацисты были практически у ворот Вены, Фрейд проводил параллель с 1683 годом, с грустью констатируя, что на этот раз из-за Каленберга никакие союзники не появятся.

В 1896 году Фрейду не хватало средств для семейного отдыха, поэтому он решил отказаться от Альп и провести лето в районе Каленберга. «Бельвю», принадлежавший семье Шлагов, не был ни гостиницей, ни рестораном, и владельцы считали его пансионом, «домом для гостей». Конечно, гости платили, но это тщательно маскировалось. Здание было необычным, приземистым, почти в итальянском стиле с фасада, а верхний этаж с обеих сторон венчали тонкие башни. Оно было построено в начале века для развлечений – приемов, балов, азартных игр, – и поэтому комнаты были необычайно просторными. В задней части было два крыла, прятавшихся за плохо гармонировавшим со всем зданием фасадом. Бросались в глаза три больших окна наверху с видом на Вену. В этих комнатах жили наиболее почетные гости. Фрейды имели хорошую репутацию, но в то время их имя значило немного, и в семействе Шлагов сохранились лишь крайне незначительные воспоминания об этих постояльцах. Над окнами красовалась надпись крупными и не слишком изящными буквами: «Belle Vue» («Бельвю»).

Фрейды отправились туда рано, в конце мая. Без сомнения, они наняли повозку для служанки и багажа и закрытый экипаж для себя и пятерых детей. Марта носила с марта шестого ребенка, чему они были не особо рады. «В понедельник мы переезжаем на Небеса», писал Фрейд другу. Химмельштрассе, или «Небесная улица», – это дорога, ведущая из Гринцинга в имение «Химмель» («Небеса»), расположенное выше на холме. «Бельвю» находилось как раз на этой дороге. Впрочем, Фрейд был в то время далек от «небесной жизни». Пока не началось лето, он постоянно ездил оттуда в городскую квартиру (в то время на Берггассе, или «Горной улице»). Там его ждали пациенты, а значит, и деньги.

Фрейд чувствовал себя этой весной не слишком уверенно. У него уменьшилось желание работать обычным врачом, но деньги были тем не менее нужны. А у него уже появлялись идеи, над которыми вскоре начнут смеяться жестокие венские коллеги. За несколько дней до отъезда семейства в «Бельвю» он признался другу, берлинскому врачу Вильгельму Флису, что «такой человек, как я», не может жить без всепоглощающей страсти. Он утверждал, что нашел эту страсть в психологии. Изучение «мыслительных функций», сказал он, нормальных и аномальных, превратилось для него в вечного тирана.