Раиса Аронова - Ночные ведьмы Страница 3

— Рая, а не думаешь ли ты вступать в партию? — спросил как-то Василий Максимович. Меня этот вопрос удивил.

— Максимыч, я, наверно, не имею никакого права…

— А мне кажется, что ты уже готова к вступлению. Я согласен дать рекомендацию.

— Но мне только девятнадцать лет!

— Разве молодость — препятствие для вступления в ряды коммунистов?

— Какую огромную ответственность возьму тогда на себя…

— Ты боишься ответственности?

— Нет, но… Максимыч, дай мне срок обдумать. Думала долго к много. Для верности решила обратиться за советом к самому близкому мне человеку — маме. Она внимательно выслушала, потом, задумчиво глядя на меня, сказала:

— А ведь ты уже совсем взрослая, дочка. Я и не заметила, как ты выросла. Уже летаешь на самолете, избрали депутатом. Завидная у тебя юность! Моя была совсем иной… Совет же мой тебе такой: раз предлагают умные люди, значит, так и надо. Василий Максимович плохому не научит.

— Мне казалось, мама, что для того, чтобы стать членом партии, нужно совершить что-нибудь значительное, делом доказать…

— Придет время, докажешь.

Примерно через месяц меня приняли кандидатом в члены партии. Я мчалась домой, как на крыльях.

— Мама, поздравь, меня приняли в партию! — выпалила я одним духом.

— Ну, поздравляю, поздравляю, — она обняла меня и поцеловала.

Пришла весна, а вместе с ней и непреодолимая тяга в небо. Пришли мучительные раздумья. Стоит ли дальше учиться в СПМСХ, если я не собираюсь стать механизатором сельского хозяйства? Без особого энтузиазма сдавала летнюю сессию в институте. Полеты в спортивном звене все не начинались. Наконец после нелегких размышлений я решилась. С трудом добилась перевода в Москву, в авиационный институт.

В августе зашла в комитет комсомола к секретарю Саше Суслину.

— Я с прощальным визитом, Саша.

— Знаю. Покидаешь, значит, пас, да?

— Очень жаль расставаться с институтом, с друзьями, с Саратовом, но…

— Но мечта победила, так?

— Так, Саша.

Ну что ж, желаю тебе успехов. Больших успехов. А н вот характеристику на всякий случай тебе заготовил.

— Спасибо. Расхвалил, наверно?

— Наоборот, кажется, слишком скупо рассказал о твоих достоинствах.

— Шутить… А мне что-то грустно.

— Расставание всегда немного грустно. Но ты пиши, когда будет уж очень туго. Знаю, — улыбнулся он, — если все пойдет хорошо, то и не вспомнить о своих провинциальных друзьях.

— Обязательно напишу!

…И вот я в Москве. Мне хотелось в первый же день осмотреть все ее достопримечательности. Но разве это возможно! Не меньше недели бегала я но музеям, выставкам, паркам и площадям Москвы, а поздним вечером, еле дотащилась до общежития, в изнеможении валилась на постель Утром просыпалась вместе с радио. Сквозь дрему слушала, как сладкий голос пел о том, что где-то далеко, за синим морем, стоит золотая скала, в скале есть дверца, а за ней — чудесная большая страна. Дверцу можно открыть только золотым волшебным ключом, но где он запрятан — никто не знает. Мне казалось, что я нашла тот заветный ключик.

С замиранием сердца вошла первый раз в Большой театр на спектакль «Лебединое озеро». Большой околдовал меня. В дальнейшем старалась хоть раз в месяц сходить туда, выкраивая из своего скудного бюджета несколько рублей для билета на галерку.

А бюджет был действительно скудный. Мама не могла оказывать серьезную помощь, и единственной статьей дохода была стипендия. Но вскоре и ее лишилась. Вышло постановление о том, что студентам, имеющим тройки, стипендию не выплачивать. У меня затесалась эта роковая оценка, и пришлось срочно искать работу. Вместе со своими подругами Галей Буйволовой и Женей Борак я оказалась в должности то ли лаборантки, то ли чертежницы в одной из лабораторий института.

Трудным был для меня тот учебный год. После занятий, едва успев наскоро пообедать (а иногда и без обеда), бежала на работу. Там садилась за чертежную доску или копировальный стол. Потом, вечером, делать свои чертежи никак не хотелось. Но когда поджимали сроки, приходилось сидеть до рассвета, иначе не допустят к экзаменам.

Иногда просто выбивалась из сил. Впадала в отчаяние. В один из таких моментов написала в Саратов Саше Суслину письмо. Говорила о том, что брошу ко всем чертям институт, уеду домой, что линия моей жизни пошла теперь книзу… А впрочем, вам, мол, на меня наплевать — я ведь не ваша студентка. Даже, мол, и не жду ответа на свое письмо.

Но ответ пришел.

«…Мне кажется, что ты писала письмо в сильно минорном настроении. Оно до предела откровенно, и в этом, пожалуй, его единственное достоинство.

… Итак, еще раз об авиации. Я все продумал и пришел к выводу — ни под каким видом уходить из МАИ нельзя. Знаю, что тебе сейчас очень трудно — и материально, и по другим причинам. Но, Рая, без борьбы сдаваться нельзя; До тех пор, пока не исчерпаешь все средства — уменье, волю, упорный характер, не уезжай из Москвы. Гони ко всем чертям упаднические настроения, тоску о Саратове. Пусть будет тяжело, но в этом-то и счастье — побеждать трудности. И ты можешь победить. Должна!

…У меня дела идут все так же, как и прежде…

Привет тебе от друзей… Жду твоих успехов.

Саша Суслин».

К письму была приложена коротенькая записочка.

«Здравствуй, Рая! Письмо Сашки к тебе я прочел. Он нрав — назад не оглядывайся, учебу не бросай — это будет роковой ошибкой. Я думаю, положение у тебя не такое уж плохое, как ты расписала.

Уверен, что выйдешь победителем из той борьбы, о которой пишет Сашка. Будешь писать друзьям, черкни и мне.

С приветом В. Кузьмин».

Когда я читала все это, мне было стыдно. Стыдно за свою минутную слабость, за то, что под впечатлением той минуты написала такое скверное письмо друзьям. Они в меня верили, а я вот при первом же серьезном жизненном испытании спасовала, захныкала: «Хочу домой, трудно»… Но как все-таки здорово, когда есть, умные друзья и в трудный момент могут оказать поддержку! С утроенной энергией и хорошим настроением засела за учебники и чертежи. «Ответ напишу после сессии, когда результаты будут видны в зачетке», — решила я, откладывая в тумбочку письмо.

И вот сегодня сдан последний экзамен. Теперь можно сообщить, что бой выиграла. Только голова какая-то тяжелая, ночь совсем не спала, — студентам часто не хватает одного дня перед экзаменом, пришлось ночь прихватить. Я привалилась на подушку.

«Завтра на вокзал за билетом нужно съездить, — строила планы, — Через неделю оформлю на работе отпуск, а потом… Здравствуй, Саратов! Здравствуй, мама! И да здравствует отдых на берегах Волги!»