Валентин Бадрак - Стратегии гениальных женщин Страница 3

Чтобы понять истоки мотивации Клеопатры, придется вникнуть в порядок семейного монархического управления Египта I века до н. э. Клеопатра родилась в семье царя Птолемея XII, произведшего на свет шестерых детей: четырех девочек и двух мальчиков. Она была третьим по счету ребенком, что оказалось одним из ключевых факторов при формировании ее личности. Отпрыски царского дома с детства готовились властвовать – монархия передавалась по наследству старшим сыну или дочери, которые вступали в кровосмесительные браки. Хотя Птолемеи имели македонские корни (Птолемей I был близким другом и сподвижником Александра Македонского), они следовали обычаям фараонов, охраняющих таким странным способом царственную кровь. Обретя власть над Египтом благодаря сокрушительной силе меча Александра, Птолемеи сами находились во власти обычаев и традиций, из-за чего вынуждены были подыгрывать народу, которым правили. И сама Клеопатра являлась плодом такого кровосмешения, в ее жилах текла кровь эллинов, а не египтян.

Но воспользоваться высшим правом престолонаследия могли лишь двое детей царя. Вполне очевидно, что отношения между детьми с первых лет жизни неизменно сопровождал смертельный призрак конкуренции, заставляя быстро взрослеть и самостоятельно заботиться о том, чтобы выжить. Жизнь отождествлялась с властью, и только властвующий мог надеяться выжить, опираясь на мощь государственной машины. Поскольку младшие дети нередко рассматривались как потенциальная угроза царствующей паре, их могли устранить физически или, как минимум, под страхом смерти удалить на безопасное от монархов расстояние. Впрочем, нередки были и убийства в самих монархических парах, ведь то были браки не по любви. Таким образом, средние и младшие дети с ранних лет пребывали в состоянии обостренного психического напряжения и душевного смятения. Их взросление сопровождала продолжительная фрустрация[1], заставляя искать альтернативные способы выживания. Неудивительно, что они опирались на голос собственных инстинктов гораздо чаще, чем на рациональные аргументы разума.

Не вызывает сомнения, что детские годы Клеопатры прошли в жутком прозябании, открыв ей многие противоречия жизненного уклада царского рода. Она, безусловно, слышала бесчисленные рассказы о жестоких предках, без стыда и страха истреблявших менее расторопных представителей правящей династии.

Наибольшее влияние на Клеопатру оказал ее отец Птолемей XII, открывший ей множество замечательных возможностей в достижении своих целей благодаря балансированию между врагами, недругами и нейтральными наблюдателями из числа сильных мира сего. Историки, сообщая о нем противоречивую информацию, сходятся на том, что он, не обладая сильной волей, компенсировал слабость характера необычайной хитростью, коварством и жестокостью. Птолемей XII научил девочку этому искусству, изумляющему позже ее современников и опирающемуся на древние религиозные символы, виртуозность подкупа и обольщения, актерский талант и театрализацию любых действий. Именно отцовская инъекция сформировала в девушке уверенность в необходимости искать и находить опору у Рима – для сохранения государственности Египта. Там, где другие видели погибель, Клеопатра научилась распознавать спасение. Отец убедил ее, что противостоять Риму силой – задача не только неосуществимая, но и совершенно бесполезная. Напротив, в условиях постоянно меняющихся властителей империи главным козырем менее сильных становится балансирование, извечная игра со смертью, полная рисков и двусмысленности. Но игра более изысканная, опирающаяся на талант и высшие знания, действо, гораздо более приемлемое и растянутое во времени, нежели короткая смертоносная война и перспектива оказаться закованным в кандалы посмешищем во время триумфа какого-нибудь прыткого римского полководца. В отличие от своих властолюбивых и чрезмерно гордых, страдающих мужской прямолинейностью старших сестер, Клеопатра научилась ненавидеть величественный Рим тихо, без лишних эмоций и, ненавидя, сближаться с нужными людьми из влиятельной столицы империи. Птолемей XII сам обладал талантом влезть в душу даже к дьяволу и обучил этому хитроумному умению свою среднюю дочь. И если он мог задабривать подарками, обещаниями и действовать откровенным подкупом, то Клеопатра обладала куда более грозным оружием – женственностью и беспредельным обаянием. Это оружие ненавязчиво оттачивалось ею с самого детства вместе с приобретением знаний о международной политике, экономике, биологии, филологии и еще множеством наук, которые дети постигали в рамках эллинистических традиций, подкрепленных необходимостью. Знать, чтобы выжить, – таков неумолимый суровый закон жизни. Так или иначе, но и отец, и дочь опирались на неизменно действующий принцип: максимальное использование животного начала в людях, максимально возможное апеллирование к их инстинктам.

Почему именно третья дочь заняла столь важное место в жизни египетского царя? Тому, как кажется, есть несколько веских причин. Во-первых, старшие дети, ожидающие восхождения на престол, в противовес отцовской бесхарактерности развивали в себе и демонстрировали для устрашения окружающего мира, даже больше, чем сам властитель Египта, немыслимую жесткость и волю в характере, необходимые для управления государством. Младшие же, чтобы не быть истребленными, вынуждены были учиться гибкости, стать умелыми интриганами, тщательно маскировать свои намерения и демонстрировать высокое искусство дипломатии. Именно такая роль была близка самому Птолемею XII, который стал царем благодаря исключительной политической ловкости и зловещему сплетению дворцовых интриг. Восхождение к власти его самого явилось невероятным и небезопасным трюком, поскольку египетский правитель был незаконнорожденным сыном Птолемея IX, а после кончины отца был отодвинут в пользу другого претендента. Жизнь научила его не только смиренно ждать своего часа, но и тайно влиять на события. Как паук, он в леденящей тишине плел таинственные сети, опутывая ими всех. Второй причиной, по которой отец приблизил к себе Клеопатру, оказался его возраст. Как указывает Майкл Грант, Птолемею XII не было и двадцати, когда он был провозглашен царем. Зыбкость его позиций и динамично меняющаяся политическая обстановка не позволяли ему в это смутное время ощутить себя по-настоящему отцом. Зато к моменту взросления Клеопатры и четвертой дочери Арсинои он чувствовал себя более уверенно и, по всей видимости, начал активно готовить опору на будущее. Две старшие дочери, тоже Клеопатра и Береника, были потеряны для него: они выросли слишком негибкими и чрезвычайно властолюбивыми; учить их уже было поздно. Из-за своих тайных дипломатических войн и интриг он упустил главное – духовную связь с дочерьми. Но главное было то, что для собственных быстро взрослеющих и стремящихся к власти старших дочерей, как это ни парадоксально, он уже был конкурентом и служил целью, которую надо было со временем устранить. Никто никого не щадил только за то, что узы кровного родства связывали всех этих отчаянных людей под одной фамилией.